Оба сняли сапоги, носки и рубахи, и Томас обмотал полосами грубой ткани кисти Гэвину и себе. Это смягчит удары и защитит костяшки пальцев.

— Желаете потренироваться немного или сразу бой? — спросил Томас с сильным шотландским акцентом.

— Бой.

— Что ж, прекрасно, ваша светлость.

Они заняли позиции посреди залы и со всей серьезностью занялись делом.

Скоро оба вспотели, и в зале раздавались лишь кряхтение и звуки ударов кулаков по голым телам. Гэвин был доволен. Томас был метким и быстрым противником, и Гэвину просто некогда было думать о Саре, иначе ему могли снести голову.

Пара шальных мыслей о ней все же проскочила в голове, но по сравнению с тем наваждением, которое он испытал утром, это было долгожданное облегчение. Медленно, но верно он изгонял ее из своих мыслей. К нему опять возвращался здравый рассудок. В конце концов, кто такая Сара Петтиджон, когда вокруг полным-полно других женщин?

Этот вопрос все крутился в его голове, тогда как оба боксера кружили по залу вокруг невидимого центра и каждый получал свою долю крепких ударов…

Внезапно внимание Гэвина привлек какой-то шум у двери.

Он вовремя предупреждающе поднял руку, и Томас, готовый нанести следующий удар, остановился. Замерев, он тоже понял, что их бой прерван.

У двери велась борьба между двумя лакеями — дворецким Генри и разъяренной фигурой в мокром плаще.

В этот момент посетитель в плаще с размаху наступил на ногу лакею. Тот взвыл от боли, а гость — женщина — проскользнул под его рукой и вбежала в зал, шлепая мокрыми туфлями. Проехавшись по гладкому полу, гостья остановилась и поняла, что стоит перед герцогом.

— Ваша светлость, — авторитетно произнесла Сара в типичной властной манере миссис Петтиджон. Но словно осознав, насколько смело и настойчиво прозвучали ее слова, она с несвойственным ей подобострастием опустилась почти до пола в глубоком реверансе. — Я должна с вами поговорить. Умоляю вас уделить мне время.

Прошлой ночью она воплощала самые вожделенные мечты любого мужчины, сегодня же была похожа на шипящего рассерженного котенка, которого нашли под проливным дождем. Ее шляпка, когда-то элегантная и стильная, теперь напоминала мокрую тряпку. Намокшие волосы облепили ей лицо. С плаща на безукоризненный пол особняка Менхейма натекла лужа.

У Гэвина возникло странное чувство, будто Сара таращится на босые пальцы его ног. Они даже начали покалывать в ответ. Тут женщина подняла глаза и изумленно уставилась на его голый торс, и он понял, что был прав. Очевидно, она так спешила увидеть его, что просто не обратила внимания на его вид.

Ее лицо заалело, и Гэвин улыбнулся. Вчера ночью, увидев ее на сцене, он чувствовал то же самое.

Он просто обязан был ей это сказать. Не смог удержаться.

— Я вовсе не голый, — тихо проговорил он, повторяя ее же слова, которые она так возмущенно сказала ему вчера вечером.

Не медля ни секунды, она пристыженно ответила:

— Но ведь на самом деле это так.

— Эта глупость существует только между вашими женскими ушками, а не в реальности.

«Только между вашими женскими ушками».

Сара со стыдом подумала, что кокетничает с герцогом, как какая-нибудь молочница. Однако кто бы мог подумать, что у него такая великолепная фигура? Мускулы у него были, как у грузчика, и ему это шло.

Проведя много времени в театральных уборных, она знала, что мужчины бывают всех форм и размеров. Ее собственный муж тоже был довольно широкоплеч, но его грудная клетка не шла ни в какое сравнение с торсом Бейнтона. И такого твердого живота у него не было. Как, впрочем, у большинства мужчин.

Честно говоря, когда дворецкий отказался передать герцогу ее просьбу об аудиенции, она вышла из себя — особенно после того, как услышала где-то неподалеку голос, похожий на голос Бейнтона. А когда она выходила из себя, то переходила все границы.

Она оттолкнула изумленного дворецкого и ринулась в направлении герцогского голоса.

Разумеется, она не прислушалась как следует, иначе поняла бы, что он не разговаривает, а пыхтит, кряхтит и отфыркивается, то есть издает звуки, какие обычно издают мужчины, занимающиеся этим самым странным их всех видов спорта — боксом.

Ну разве можно придумать зрелище смешнее? Мужчины, намеренно тузящие друг друга.

Она никогда бы не подумала, что Бейнтон тоже этим занимается, пока не увидела его с голым торсом.

Однако что на самом деле поразило ее настолько, что она пришла в себя, — так это вид его пальцев на ногах.

У Бейнтона были великолепные ступни. Мужские, с красивыми длинными пальцами… А если у него такие великолепные торс и ноги, то, возможно, и все остальное тоже выглядит неплохо?

Сара мгновенно вспомнила, как он хотел ее вчера ночью в экипаже и каким очевидным был признак этого желания.

Она рассчитывала, что он сделает ей одолжение, и знала, что в ответ он захочет получить то, чего хотят все мужчины. Может, это и не такая уж большая жертва, зато он будет счастлив…

Она покрепче сжала под промокшим плащом папку с пьесой.

Дворецкий начал извиняться за то, что пропустил ее, дав проскользнуть между лакеями, но Гэвин прервал его:

— Ничего страшного, Генри. Мне хорошо известно, что миссис Петтиджон всегда поступает так, как хочет. И потом, мой приказ оставить нас в покое к ней не относился.

При этих словах ее щеки снова обдало жаром. Внимательно изучая пол у себя под ногами, она пыталась представить, что сейчас думают о ней все присутствующие.

— Простите, ваша светлость, я этого не знал.

— Вы и не могли. Кто же мог предугадать, что леди нагрянет с визитом? — Сара знала, кому адресованы последние колкие слова. — Принесите нам поднос с закусками. И позаботьтесь о том, чтобы Кук не забыл о моих любимых сэндвичах.

При упоминании о еде желудок Сары громко заурчал. Без сомнения, это услышали все.

— И принесите этот поднос побыстрее, пожалуйста, — невозмутимо прибавил Гэвин.

— Да, ваша светлость. Майкл, проследите за этим, — приказал дворецкий слуге.

Все еще глядя в пол, Сара услышала удаляющиеся шаги.

— Томас, думаю, на сегодня мы закончили.

Человек, с которым дрался герцог, склонил голову.

— Да, ваша светлость. Дайте знать, если захотите размяться еще.

— Непременно. Может быть, вы тоже хотите заглянуть в кухню. Думаю, мы с вами заработали хороший ланч. Генри, проводите его.

— Да, ваша светлость.

Снова шаги.

И они остались одни.