– Не подведет, – согласился Оливер.

Уверенности в его голосе я не услышал. Нам предстояло невозможное.

Постепенно местность вокруг торгового пути превращалась в более обжитую. Распаханные поля и фермы встречались все чаще. Число путников на тракте тоже выросло и при том в разы. Мы приближались к большому городу. Рой сказал, что Бранд примерно в четырех лигах отсюда.

За широким перепаханным полем, которое рассекалось дорогой надвое, виднелся частокол очередной деревни. До заката часа три.

– Что за столпотворение? – произнес Фосс, когда подъехали к селению.

До нас долетели звуки перепалки. Толпа крестьян обступила десяток крытых повозок. Размахивая руками, горцы громко спорили с возницами, одетыми в длиннополые старомодные кафтаны. Правда, я бы не стал высказывать в лицо гному, что его одежда не соответствует принятому покрою.

Гномы, а это были именно они, стояли широкоплечими глыбами у своих телег. Рудники в их владениях изрядно истощились, особенно в Седых горах, а после поражений прошлых лет им запрещалось осваивать новые месторождения. Конечно, не очень-то проконтролируешь, чем бородачи занимаются в своих глубинах. Только все больше и больше гномьих купцов колесило по Сумеречью, скупая ценные металлы и железные слитки хорошего качества. Долгий хребет пересекали единицы из их расы. Бородатые скряги не желали платить непомерные, по их мнению, деньги только за одно пребывание в южных краях. Поговаривали, что лишь Огсбурги не драли с гномов в три шкуры.

– Нет, нет и нет, почтеннейшие, – громогласный бас старшего в торговой экспедиции гномов перекрыл шум толпы. – Мы чтим ваши обычаи, но наше дело совершенно не терпит отлагательств. Мы немедленно продолжим путь. Прошу вас, уважаемые, дайте дорогу нашим повозкам!

Гном еле сдерживал свое раздражение. Однако ему все еще удавалось подбирать слова и не обрушить на селян гору отборных ругательств. Кто знает, во что бы вылилась перепалка, случись она сейчас. В людских землях конфликты с местными почти всегда разбираются не в пользу нелюди.

Крестьяне приметили наше приближение, и внимание большинства из них переключилось на караван лошадей с четырьмя всадниками во главе. Скоро мы подъехали вплотную к собравшейся толпе.

– Это не обычай, милсдарь! – бросил в лицо купца пожилой горец. Добротное сукно одежд старика выдавало в нем деревенского голову. Только весь благообразный облик портила козлиная бородка. Не чета гномьему богатству, опускавшемуся густым покровом аж до ярко-зеленого кушака.

– Но, почтеннейший…

– Это закон! – взвизгнул горец и схватил гнома за грудки. – Скоро ночь! Или вы сейчас же пойдете с нами, или будете торчать здесь в своих клятых повозках до самого утра!

Гном побагровел. Десяток его товарищей тоже потемнели лицами и схватились за торчащее за кушаками оружие. Селяне того пока не увидели, но заметят вот-вот…

Намечавшееся смертоубийство пресек окрик Оливера.

– Что здесь происходит?

Все смолкли и уставились на Фосса.

Оставаясь в седле, Оливер навис над толпой властным изваянием. С прямой, как меч, спиной, стреляющими по сторонам молниями из глаз и одновременно открытым лицом, он походил на воина как никогда. Наряд торговца средней руки – невзрачный серый камзол и простой темный плащ – никак не портили впечатление от его вида. Ох, не простым наемником в прошлом был Фоссато. Такому, как он, нельзя не довериться в бою.

– Что здесь происходит? – повторил Фосс угрожающе тихим голосом. Толпа молчала.

– Вот, милсдарь, смотрите! – голос деревенского головы разбил тишину. Горец шмыгнул к стремени жеребца Оливера, пританцовывая от нетерпения.

– Куда смотреть? – склонился к нему Фосс.

Крестьянин непонимающе уставился на него, а потом встрепенулся и махнул рукой:

– Там!

Сельский люд расступился. За спинами крестьян на окровавленной простыне лежало тело немолодого человека. Мертвец был одет, вернее, раздет почти донага. Смерть настигла его во сне. Его убили, перерезав горло. Шею покрывала корка спекшейся крови.

– Упырь у нас завелся, – сказал деревенский голова. – Третий мертвый, как четвертого дня схоронили конюха Тантина.

Толпа взволнованно колыхнулась

– Думаете, это сделал вампир? – я спешился и направился к мертвому телу. Видал я перерезанные глотки и, думается, смогу отличить ножевую рану от следа, оставленного чем-нибудь иным. Может и не вампир прикончил беднягу.

– Он, милсдарь, – староста схватил меня за рукав и сразу же отпустил, снова указывая на мертвеца. – Его дело!

Крестьяне тотчас заговорили об упырях и старом конюхе. Все разом. А Фоссато сделал мне предупреждающий знак. Оливер не желал, чтобы я подходил к мертвому ближе. Я остановился в двух шагах от трупа.

– Пока не стемнело, пока нечисть не набралась сил, нужно вскрыть могилу Тантина. – голос сельского головы снова срывался на крик. – Её все одно уже раскопали! Ну же! Идемте вы, вы и вы.

Горец поочередно ткнул пальцем в мою сторону, на Фосса и на гномьего старшого. Хотя мы приковали к себе внимание почти всех селян, две дюжины крепких сельских молодцов по-прежнему окружали повозки торговцев, не позволяя им тронуться в путь.

– Сюда, милсдарь! Да скорее! Стемнеет скоро! – крестьянин крикнул в сторону гнома. Тот засопел, но присоединился к Фоссу и Рою, которые направились к простыне с мертвецом. Шрам остался с нашими лошадьми. Кони беспокойно фыркали. Всеобщее возбуждение и напряжение начало передаваться и животным.

– Где ваш священник? – поинтересовался Оливер, разглядывая мертвеца. – Без него ничего не выйдет.

Только он и Акан сохраняли спокойствие в окружавшем нас гомоне. Рой даже довольно хмыкнул, поймав мой оценивающий взгляд, когда поравнялся с гномом. Толстяк не уступал ему в размахе плеч ни дюйма.

– Нет у нас святого отца. Но в соседнюю деревню уже послали, – поспешил уверить деревенский мэр и добавил совсем тихо. – Наш-то спился давно.

– Нам надлежит присутствовать при вскрытии могилы, – заговорил Фосс, обращаясь к гному. С первых слов Оливера крестьянин одобрительно закивал. – Мы должны засвидетельствовать, что в земле действительно лежит упырь. Мы не здешние, мы не местные и мы должны быть не предвзяты.

– Вот-вот! О том же толкуем с купцами уже битый час! – горец кивнул козлиной бородкой на гнома.

Торговец глубоко вздохнул и собрался возразить в очередной раз, но не успел.

– Это закон, – надавил на него Фосс. – Закон графства.

– Закон, – подтвердил Акан. – Случайный путник должен свидетельствовать при всех случаях уничтожения нежити и нечисти в Загорье.

Я ожидал, что этот довод крыть гному будет нечем. Тот метал взгляд то на Фоссато, то на Роя и мял толстыми пальцами свой кушак. На его бородатом лице явственно читалось, что плевать он хотел на законы графства. Но выдать такое вслух гном не решался. В кругленькую сумму вылетит.