Мередит пошла за ней. Кайл жестом попытался остановить дочь, чтобы дать жене время перевести дух и немного успокоиться, но Мередит пока не была готова сдаться.

— Мы не хотели, чтобы ты вот так узнала об этом, — сказала Мередит маме, словно все дело было в способе, которым ей преподнесли эту новость.

— Вы вообще не хотели, чтобы я узнала. Вы и не собирались мне рассказывать.

— Я хотела рассказать! Потому что бабушка… спрашивала о тебе.

— Прекрати называть эту штуку бабушкой! Не знаю, что там Сэм смастерил, но это точно не Ливви.

— Хорошо, — согласилась Мередит, — программа спрашивала о тебе. Она хотела знать, почему ты ей не звонишь.

— Потому что она умерла!!! Господи, Мередит, ты только послушай себя!

— В этом-то и суть. Она не Ливви, и я полностью осознаю это. Но я могу продолжать разговаривать с бабушкой, как раньше. Разве ты не отдала бы все что угодно за шанс увидеть ее снова?

— Отдала бы.

— Вот он, этот шанс.

— Неправда.

— Кому хуже от этого?

— Мне!

— Но почему?

— Нельзя поддерживать память о ней таким образом.

— А как правильно поддерживать память о ней, мама?

— Смотреть старые фотографии, рассказывать друг другу истории. Ты живешь в ее квартире, в конце концов! Неужели этого?..

— Мало? — подхватила Мередит.

Джулия осеклась.

— Я понимаю, этого всегда будет мало. Но та штука… так нельзя.

— Почему? — не унималась Мередит.

— Потому что это — не Ливви. Все, что у меня осталось от мамы, — воспоминания о ней и…

— Правильно, а мы используем их. Твои воспоминания и ее — тоже. Разве не прекрасно, что они не потеряются?

Сквозь слезы, текущие по щекам, Джулия посмотрела на дочь, прижала ее к себе и пару неловких минут просто молча гладила ее по волосам. А потом произнесла:

— Мередит, я люблю тебя. Больше всех на свете. И так будет всегда. Ты уже большая девочка, ты умная, добрая, открытая, ты хороший человек, и ты самостоятельно способна принимать решения. У тебя есть право на собственное мнение, но и у меня есть точно такое же право. Если ты собираешься продолжать, то я не могу здесь больше оставаться. Я люблю тебя, но предпочитаю уехать домой.

— Ты всегда предпочитаешь уехать домой, — вздохнула Мередит.

— Но так нельзя! Я не хочу участвовать в этом сама и не хочу смотреть, как это делаешь ты.

Джулия вернулась в комнату и начала собирать вещи. На Сэма она даже не взглянула. Мужу она сказала, что подождет его в машине, пока он будет прощаться. Затем достала из сумки две кружки глубокого синего цвета, поставила на закрытый ноутбук и, поцеловав дочь в макушку, вышла из квартиры.

— Папа… — открыла рот Мередит.

— Даже не начинай, — сразу остановил он ее.

— Чего не начинать?

— Во вторник твоя мама допоздна возилась с этими кружками, — проигнорировал он ее вопрос. — Мы экспериментируем с новой глазурью. Красиво вышло, правда?

— Они… чудесны, — выдавила из себя Мередит. Видимо, смена темы разговора была обязательным условием.

— Мы тогда, наверное, поедем, — сказал Кайл, — но позвоним тебе, как только… когда мама успокоится. Хотя, черт его знает, может, мы тебе и не нужны вовсе и для тебя лучше разговаривать с компьютерными нами. А мы тут только затормаживаем процесс. — Тут он поцеловал Мередит и ушел.

Мередит полчаса просидела, оперевшись локтями о стол и положив голову на руки. Сэм тем временем приготовил кофе и разлил его в новые кружки.

— Вышло не очень удачно, — сказала Мередит.

— Да, и не говори, — поддакнул Сэм.

— Все из-за того, что мы их так внезапно огорошили.

— Вряд ли причина только в этом.

— Если бы мы их подготовили, осторожно подвели к этому, то они иначе бы все восприняли.

— Осторожно — это как?

— Нужно было сделать скидку на то, что родителям в новинку подобные технологии. Они и обычной-то электронкой пользоваться не привыкли, не говоря о переписке с умершими. И видеозвонки им не по душе. Но может, они еще войдут во вкус?

— Сильно сомневаюсь. Они не такие… Эта программа не для них, она подходит только тебе.

— Конечно, они не такие, — уловила только часть его мысли Мередит. — Нельзя на них тестировать! Они не являются показательной аудиторией!

— Показательной аудиторией? — Как я раньше не подумала? Знаешь, на ком это нужно опробовать? На Дэшилле! Ну конечно! — в восхищении от собственной идеи воскликнула Мередит.

Дэшилл был кузен такого сорта (а также такого достатка), что, позвони ему днем в половине третьего, сразу после того, как твои родители в спешке покинули квартиру, и он примчится из Лос-Анджелеса, чуть опоздав на ужин, прихватив с собой бутылку шикарного вина, какое ты пьешь только в его приезды, и шоколадный торт из кондитерской Хельнера, неподалеку от его квартиры-лофта, — самый вкусный в мире шоколадный торт. Сэм надеялся, что Мередит вызвала Дэша, поскольку все-таки хотела провести День благодарения с семьей, а не потому, что ею овладела очередная навязчивая идея. Судить ему было непросто, ведь у Сэма семья была очень маленькая: только он да папа, всегда только он да папа — поэтому он плохо разбирался в вопросах семейственности. Возможно, Мередит не просто так приняла внезапное и, может быть, опрометчивое решение поделиться с кем-нибудь бабушкой — на носу были праздники, которые полагается проводить с родными, и сказывалась недавняя потеря, а теперь к этому добавилась ссора с Джулией и Кайлом, еще больше отдалившая ее от родителей. Семья Мередит стремительно сокращается в размерах, и она вынуждена вызвать подмогу, рассудил Сэм. Только вряд ли Дэш с его голливудским лоском, нужными связями и важными знакомствами подходит на роль спасателя. Однако Сэм плохо знал кузена Дэша. Выслушав рассказ Мередит о ссоре с родителями (причину она не уточнила — отложила на потом), Дэш ужаснулся и проявил участие, согласившись: нет ничего хуже на свете, чем разочаровать папу с мамой. Он сразу все бросил и прилетел первым же рейсом.

Для начала они напились. Мередит уже знала: преподносить такую новость трезвому человеку не стоит. Ведь нельзя было взять и спросить невзначай: «А как там Ливви поживает, слышал от нее что-нибудь?» — поэтому проще было сказать это заплетающимся языком, запинаясь и спотыкаясь на каждом слове. Но все равно, как и в случае с ее родителями, оказалось проще показать. Ничего страшного, если они позвонят Ливви посреди ночи. Она ведь не спит по-настоящему, раз уж на то пошло.

— Я хочу, чтобы ты кое с кем поговорил, — объявила Мередит.

— Твои друзья — мои друзья, дорогуша, ты же знаешь, — ответил Дэш.