«Господи, надеюсь, с ним все в порядке и ничего страшного не случилось, – прошептала она, садясь в машину, – надеюсь, напротив, все очень и очень хорошо, и я еще удивлюсь в скором времени, насколько все здорово…»

Арсений не мог поверить своим глазам. Конечно, он слушал новости, постоянно смотрел российские каналы, новые русские фильмы, долго разглядывал фотографии Марты, которые племянница привезла из Москвы всего лишь два года назад. Но, видимо, на экране телевизора и компьютера действительность была искажена. Потому что столица, увиденная собственными глазами из окна такси, оказалась совершенно иной и отличалась от картинки, которую он держал в голове.

Эта новая реальная Москва оглушала невообразимой какофонией звуков настолько, что хотелось судорожно схватить пульт и уменьшить звук или закрыть уши, привыкшие к блаженной горной тишине, слепила глаза с такой силой, что хотелось зажмуриться или надеть солнцезащитные очки, чтобы сохранить глаза. Эта новая современная столица мгновенно проникала в ноздри десятками всевозможных запахов настолько, что возникало единственное желание заткнуть нос пальцами и крепко сомкнуть губы. Как здесь дышат люди? Доманья пахнет зеленой травой, свежим ветром, бледным солнцем и пряной корой деревьев. За двадцать пять лет он настолько привык вдыхать первозданную природу полной грудью, что сейчас просто боялся впустить в легкие эту дикую смесь выхлопных газов и душную грязь ревущих автомобилей. Четверть века назад Москва пахла совсем по-другому. Хотя, может, он просто слишком привык жить в экологическом раю и совсем забыл, каким бывает на вкус организм огромного индустриального города?

Арсений вздохнул и попросил таксиста закрыть окна. Стар он уже для таких путешествий, не надо было ехать. Хотя, конечно, очень хотелось вернуться хоть раз на родину, посмотреть на некогда любимый город, с головой окунуться в атмосферу своего прошлого. Ничего, переживет. Ведь не просто полюбоваться на Россию приехал, все гораздо сложнее. Если не обманывать самого себя, то понятно, что не новое лицо Москвы так пугает, а предстоящие встречи, ради которых впервые за два десятилетия решился покинуть пределы Франции.

Как ни умолял Луизу поехать вместе, жена наотрез отказалась. В первое мгновение Арсений просто не поверил своим ушам – что значит «ни в коем случае»? С тех пор как сорок лет назад худенькая восторженная девочка ответила ему «да» и приняла обручальное кольцо, они ни разу не расставались больше чем на неделю. А последние десятилетия и подавно, как переехали жить в Альпы, так и приклеились друг к другу намертво, все время вместе, все время рядом. Старик был абсолютно уверен, что супруга мечтает побывать в России. Она тайком переписывается с кем-то, перезванивается, держит связь со своими многочисленными родственниками и подружками, знает все, что происходит на родине. Да и не единожды вздыхала, что мечтает хоть разок перед смертью побродить по родным московским переулкам. В общем, Арсений не сомневался ни секунды, что жена упадет в его объятья и будет благодарна за такой царский подарок – поездку в Москву.

Но Луиза вдруг категорически отказалась. Наотрез. И заявила, что это не обсуждается. Интуиция у нее, видите ли, проснулась! После двух дней скандалов, ссор, выяснений отношений и обид жена усадила Арсения за стол, взяла его за руку и сказала: «Ты же знаешь, я бы все на свете отдала, чтобы еще раз посидеть на нашей скамейке на Чистых прудах, прогуляться по коридорам университета, зайти в светлую приемную родной компании… И ты должен понимать, что если я отказываюсь от того, о чем мечтаю не первый год, то есть серьезная причина. Вспомни, Сенечка, кем я была тогда. Это сейчас все знают Луизу – отменную хозяйку, кулинарку, владелицу уютного русского ресторанчика, у которой всегда лучшие свежие пирожки и самые белоснежные скатерти во всей Доманье. И я уверена, что наш милый Ганс, например, проглотил бы свой острый бюргерский язык от удивления, когда б узнал, что двадцать пять лет назад я была одним из лучших агентов-психологов большой международной корпорации. А помнишь, Сенечка, почему меня, двадцатилетнюю девчонку, сразу взяли в штат, а через три года я уже возглавляла агентурный отдел? Помнишь, как за глаза называли Вандой? Что без консультации со мной ни одно важное дело не начинали? Как заставили открыть свою школу в компании и обучать снегурочек разговаривать с интуицией? Ничего не пропало. Я до сих пор точно знаю, когда вечером у нас будет невероятная выручка, чувствую, что телятину сегодня готовить нельзя, не удастся блюдо. Что вот к той леди, за столиком у входа, нужно проявить повышенное внимание, и это воздастся; что на прошлой неделе нельзя было ехать в город, на дороге могло что-то случиться. Он до сих пор говорит со мной каждый день, мой внутренний голос. И сейчас его клич оглушает! Тысячами колоколов звенит в голове и не дает продохнуть. Нельзя мне уезжать, я должна быть здесь, в Доманье. Не представляю, что может случиться, хорошее ли, плохое ли, но в ближайшие две недели мое место здесь».

И вот Арсений один в Москве. И через пару часов окажется в знакомых стенах компании, где провел большую часть жизни и откуда так стремительно сбежал, обрубая все концы, не оставляя ни единого шанса на возвращение, не надеясь, что когда-нибудь снова переступит порог офиса корпорации Деда Мороза. Всего через несколько часов…

Арсений открыл глаза, вынырнув из воспоминаний, и обнаружил, что они уже приехали в некогда любимую им гостиницу «Космос». Нужно было принять душ, позавтракать, переодеться и доехать до Старого Арбата. Найти Михаила – старинного друга, уличного художника, вся жизнь которого протекла у мольберта с кистью в руках. Казалось, что если друг все так же будет стоять на своем месте и рисовать портреты, – значит, все пройдет хорошо. Значит, все получится. Значит, время оставило хоть один коридор в прошлое, и Арсению будет легче ориентироваться в этом новом мире. Михаил расскажет последние новости, подскажет, где взять машину с водителем, и уже вечером, после того, как сделает все что хотел, они сядут вдвоем на тесной уютной кухоньке дома у художника и разопьют бутылку «Столичной». Луиза строго-настрого запретила пить водку, зная, как может отреагировать больная поджелудочная, и даже упаковала в чемодан мужа две бутылки кедровой настойки собственного приготовления, которая у нее получалась просто отменно. Но он-то знал еще там, еще дома в Доманье, что с Михаилом будет пить только «Столичную». Как в былые времена. Переживет поджелудочная, ничего не случится, разок можно и тряхнуть стариной.

Завтрак в номер принесли без задержки, утренний таксист приехал еще раньше, чем обещал, и даже вещи в чемодане не успели помяться. Эти мелочи почему-то вселяли надежду, ведь день уже начался хорошо. Арсений поправил галстук, подмигнул через окно Останкинской телебашне и поехал на Арбат.

Любимая улица детства совсем не изменилась. Да, у нее другой имидж и новый стильный наряд, да, фигура уже вроде не та, и морщины-выбоины так явно проступают, но все равно это тот же Старый Арбат. Во всех смыслах старый. Кафе сменили названия и надели другие маски, а какие-то и вовсе утратили былую ориентацию и превратились в современные модные салоны-бутики. Молодежные стайки все так же обитают на облюбованных десятилетиями пятачках, и в глазах у них такой же вызов и дерзость, закамуфлированные под равнодушие.