Матье тупо уставился на подготовленный его командой проект рекламной кампании, потом поднял глаза на Хлою. Еще и двух месяцев не прошло, как его взяли на работу, а это уже не первая его стычка с пресловутой фурией. Но то, как она позволяет себе с ним разговаривать, недопустимо. Он делает глубокий вдох, как учил преподаватель йоги.

– Возможно, имеет смысл обсудить это вместе? – предлагает он. – Вы могли бы…

– Тут и говорить не о чем, – обрывает его Хлоя. – Кроме как о том, что у вас нет и тени таланта. Я хочу получить новое предложение не позднее сегодняшнего дня. Вам платят не за то, чтобы вы целыми днями пили кофе. Шевелитесь.

Подчиняясь Хлое, он встает, отчасти чтобы показать, что он на голову ее выше. Что ни на секунду ее не смущает.

– Скажите, по крайней мере, что вам не понравилось в моем проекте!

– Все. Это никуда не годится. Слоган устарелый, картинки дебильные! Клиенты рассмеются нам в лицо, а потом отправятся к конкуренту. У вас времени до шестнадцати часов. Потом я предложу президенту вас уволить.

Она отворачивается, оставляя своего подчиненного в полной прострации. Закрывается в своем логове, отпивает глоток кофе, приготовленного Натали. Слишком горький, просто пить невозможно; преследующая ее тошнота только усиливается.

– Не умеет даже кофе нормальный приготовить! Я определенно работаю с кучей бездарей!

У Хлои такое ощущение, что она превратилась в вулкан. Маленькая порка, которую она устроила новичку, только слегка успокоила ее.

Можно ли наконец потушить огонь, прежде чем он выжжет ее изнутри?

Она смотрит на мобильник, который не показывает ни одного нового звонка, кроме посланий от Кароль, на которые она не ответила.

Стоя у окна, Хлоя пытается пересилить серое небо и свои сомнения. Она не должна была так вести себя с Бертраном. Но ей и в голову не пришло, что от него можно ждать подобной реакции. Он выглядел таким влюбленным… Таким зависимым.

Мне же казалось, что он весь мой.

В конце концов она посылает сообщение Кароль, предлагая вместе пообедать. Краткое, чтобы не показать, как та нужна ей. Скорее, как бы оказывая той милость. Нажимает на отправку в тот момент, когда в ее кабинет входит Филипп Мартен. Без стука.

Внутреннее напряжение подскакивает еще на градус.

– Хлоя, что произошло с Матье?

– С чего такой вопрос? Он что, пошел плакать тебе в жилетку?

Лицо Филиппа застывает.

– Ты здесь не для того, чтобы терроризировать сотрудников, как мне кажется.

– Я терроризировала этого бедолагу? Да как бы я посмела?!

– Перестань! – велит Филипп. – Кажется, ты ему угрожала?

Хлоя допивает свой кофе с ощущением, что в горло попала кислотная смесь.

– Я всего лишь попросила его грамотно выполнять свою работу. Это создало тебе проблему?

– Не говори со мной таким тоном…

– Иначе ты скажешь, что я и тебя терроризирую?

– Нет, но ты меня достала.

Мартен никогда не бывает груб, значит он действительно на нервах.

– Я видел проект, не так уж он плох. Одно дело, если бы ты попросила пересмотреть кое-какие позиции. Кстати, это было бы правильно. Конечно, проект далеко не идеален. Но угрожать увольнением – дело другое. В любом случае это не тебе решать.

– Мне будет достаточно обратиться с такой просьбой к Пардье, – замечает Хлоя. – Смысл тот же.

– О да, это правда! Я и забыл, как он во всем тебя слушает!

– Больше, чем ты думаешь.

Мартен улыбается, устраивается без приглашения на одном из стульев.

– Ты не должна вымещать свое раздражение на других, – добавляет он. – Мы не можем каждый месяц менять креативного директора. Должен напомнить, ты не так давно избавилась от предыдущего.

– Вот уж невелика потеря.

– Все имеют право на ошибку. Дай ему время проявить себя в деле.

– Мужская солидарность – это так трогательно! – усмехается Хлоя.

– Ничего общего. Парень ждал от тебя совета, а не публичной казни.

– Совета? В таком случае мне проще сделать все самой. Но должна предупредить, что работы у меня выше головы.

– У меня тоже. Здесь работы полно у всех… Ты должна быть более снисходительна.

– Как ты был по отношению ко мне, когда я только поступила? – иронизирует Хлоя.

– Я уже не помню, – отговаривается Мартен. – Столько времени прошло… Может, у тебя сейчас личные проблемы? Мне кажется, ты на редкость невыносима. Еще больше обычного.

У ошарашенной Хлои отвисает челюсть. Как он смеет?

– Если хочешь об этом поговорить, – продолжает Мартен, – я в твоем распоряжении.

– Ты себя принимаешь за моего психиатра?

– Твой психиатр? Бедняга… Мне его искренне жаль! – бросает он.

Хлоя готова взорваться, а вот Мартен, кажется, забавляется.

– Уйди отсюда.

Он подходит к ней, к окну. На взгляд Хлои, он чересчур близко, но ей некуда деваться, кроме как перепрыгнуть через письменный стол.

– Смени свое поведение, – тихо говорит он. – Это дружеский совет… Сейчас ты всех настраиваешь против себя. Могу предположить, что у тебя есть причины для плохого настроения, но наша личная жизнь не должна влиять на работу.

Она отворачивается, глядя в окно и сдерживая слезы. Слезы ярости. Мартен кладет ей руку на плечо, она цепенеет с головы до пят.

– Возьми несколько дней отпуска, если у тебя что-то не ладится.

– У меня все просто отлично. Ступай, мне нужно работать.

Он наконец уходит, Хлоя закрывает глаза. Еще один протянул ей руку, а она плюнула ему в лицо. Простая привычка. Или даже девиз. Никогда не протягивать руку, чтобы тебе ее не переломали. Никогда не принимать протянутой руки, чтобы не быть никому обязанной.

Чувствуя, что не в силах снова погрузиться в досье, она продолжает смотреть в окно, словно загипнотизированная тяжелым небом и разлитой печалью. И тут она замечает какое-то поблескивание за стеклами квартиры в башне напротив.

Бинокль, вне всяких сомнений.

* * *

Кароль прохаживается, кутаясь в пальто. Хлоя опаздывает.

Она не может меня продинамить. Сообщение от нее было таким холодным…

После двадцати лет дружбы не поссорятся же они из-за такого пустяка!

Входная дверь распахивается, появляется Хлоя. Не такая сияющая, как обычно, но по-прежнему элегантная. Длинное пальто и берет из серого сукна, черные юбка и сапоги.

Какое-то мгновение они друг друга разглядывают, Кароль берет инициативу на себя.