Ответ не заставил себя ждать. Антисалунная лига, внесшая лепту в создание закона Волстеда, не видела серьезных трудностей в защите закона. К тому моменту народ разделял отвращение к барам, ставшим гнойными язвами преступности и местами концентрации коррумпированных политиков.

Однако лига ошибочно смешивала антисалунную идеологию с непримиримой ненавистью, которую испытывала к алкоголю. Члены лиги считали, что общественность занимает такую же позицию, и воображали, что возмущенный американский народ, в особенности женская часть, будет исправно доносить на нарушителей. Лига сделала правоприменительный механизм объектом своего патронажа.

Чтобы поступить на государственную службу, необходимо было сдать экзамен (его проходили двое из пяти кандидатов, со второй попытки). Зарплата оказалась меньше, чем у сборщиков мусора (от $1200 до $2000 в год в начале действия закона и около $2300 к 1930 году). Это подталкивало к коррупции. В конечном итоге приблизительно один агент из каждой дюжины был уволен по причине неэффективности, сухой сенатор провел аналогию с Иисусом и учениками.

Возмущенный чиновник назвал федеральных агентов «окружными подхалимами и лизоблюдами политиков». Но будь они даже ангелами во плоти, руководствующимися строжайшими этическими принципами в поведении, – их было слишком мало для полноценного исполнения работы.

В начале команда состояла из 1500 человек (за всю историю существования число не превышало 2300 по всей стране). С начала деятельности они продемонстрировали готовность к коррупции. В соответствии с Законом о запрете алкоголя в военное время, налоговый суперинтендант Иллинойса и два помощника были обвинены в получении взяток: по оценкам казначейства, сумма взяток в Чикаго за военный период составила $200 000.

Наказания за нарушение закона были символическими. Первое преступление предусматривало максимальный штраф в размере $1000 или год тюрьмы. Даже федеральные судьи штрафовали по максимуму немногих, а в тюрьму и вовсе попадали единицы. Закон воспринимали как неудачную шутку. Например, правительство могло конфисковать и продать любое транспортное средство, используемое для перевозки алкоголя. Скандал разразился из-за судьбы автомобиля, в котором президент Чикагского банка Чарльз Н. Томас транспортировал фляжку с выпивкой в кармане брюк. Возможно, Соединенные Штаты Америки собирались продать заодно и его штаны?

Торрио нисколько не беспокоился о применении Закона чикагскими властями, население не допустило бы этого. Незадолго до описываемых событий 391 260 жителей города выступили против закрытия откровенно ужасных питейных заведений, «за» проголосовали лишь 144 032 человека. К сухому закону они относились с неприязнью.

Вместе с остальной страной в Чикаго пели песенку, которая объяснила, почему «Все мальчики любят Мэри», – она была самой «самой домашней девушкой в городе», но:

Далее следовал дифирамб парням, подобным умному папочке Мэри:

Коррумпированная политическая система Чикаго оказалась готовой к подходящему историческому моменту (программа Мужского и Женского делового и спортивного клуба Уильяма Хейла Томпсона – тому свидетельство). Реформаторская группа отмечала, что из «Семидесяти пяти салунов, сомнительных кабаре, гостиниц и ресторанов, многие являются нарушителями закона». «Применение алкогольного запрета в Чикаго, – жаловался Федеральный окружной прокурор Чарльз Клин, – следует рассматривать как шутку», а начальник городской полиции Фитцморрис признался, что около половины его людей замешаны в бутлегерстве как активные продавцы выпивки!

Простые люди поражались, с какой элегантностью богатый человек подавал выпивку.

Ходили слухи, как федеральные агенты приносили конфискованный товар в огайскую резиденцию президента Гардинга[50], и истории о членах Конгресса, валяющихся в пьяном виде на полу Белого дома и Сената. Люди, посещавшие Соединенные Штаты, напрямую спрашивали: «А когда начнется действовать запрет на алкоголь?»

Торрио наблюдал множество попыток обхода запрета сухого закона. Ранним утром 16 января 1920 года на Уэст-Лейк-стрит был угнан грузовик с виски. Закон должен был вступить в силу в полночь того же дня. Шесть человек во главе с Гершелем Миллером, главарем еврейской банды Уэст-Сайда, подъехали на грузовике к сортировочной железнодорожной станции. Они были в масках, вооружены револьверами. Бандиты связали сторожей и проводников, заткнули им рты кляпами и похитили из опечатанных грузовых вагонов лекарственный виски на общую стоимость $100 000. На другом конце города банда стащила четыре бочки алкоголя из ангара.

Эти парни не были амбициозными и торговали только в пределах своих районов.

Основывать алкогольный бизнес на награбленном – откровенный идиотизм.

Во-первых, ограбление само по себе сопряжено со значительным риском; его жертвы (в особенности другие бутлегеры) устойчивы к насилию и вооружены.

Во-вторых, ограбление гораздо более тяжкое правонарушение, чем сбыт алкоголя. Наконец, такие операции могли проводиться исключительно в розничных масштабах, ограниченных тем, чем владели или производили другие. Торрио ориентировался на оптовую торговлю.

Теренс Дж. Драггэн и Фрэнк Лейк дружили с детства. Они родились и выросли в районе Долины – плоской пустоши, застроенной приземистыми кирпичными домами к юго-западу от Чикаго Луп. В детстве промышляли мелкими кражами. Затем Драггэн сел за баранку отцовской мусорной машины, а Лейк сначала работал стрелочником на железной дороге, а затем в городской пожарной команде.

Во время сухого закона Лейк вместе с приятелем стал продавать пятигалонные канистры с контрабандным алкоголем в местные салуны. Успех был настолько ошеломляющим, что Драггэн присоединился к ним. Их деятельность впечатлила и вдохновила самого Торрио.

Семья Стенсонов на протяжении довольно долгого времени держала пивоваренные заводы. Легальное безалкогольное пиво содержало менее 0,5 % алкоголя. При изготовлении напитка пивовары варили пиво привычным образом, а затем разбавляли до разрешенного уровня.

Таким образом, в пивоварнях постоянно существовало в огромных количествах легальное пиво, которое могли использовать в своих интересах желающие нарушить закон. Стенсоны проявили откровенное рвение, и через месяц после вступления закона в силу компания Stenson Brewing Company предстала перед судом.

Трое из четырех братьев Стенсонов были оштрафованы, включая самого молодого и активного Джозефа. Вскоре он заключил соглашение с Драггэном и Лейком о поставках реального пива. Парочка была готова закупать продукцию всех пяти пивоварен Стенсонов, но застряла в продажах на своем участке Долины – исключение составляло лишь кабаре Little Bohemiа на севере Чикаго.