10 минут на медленном огне. Процедите и достаньте костное желе.

Разогрейте столовую ложку арахисового масла на сковороде, и затем, когда оно станет достаточно горячим, добавьте куски мяса. Жарить строго по две минуты с одной стороны; приправьте солью и перцем, затем жарьте пять минут с другой стороны. Мясо должно стать розовым внутри. Уберите куски мяса со сковородки, покройте половиной шалота, добавьте винного уксуса и чесночной смеси, и накройте. Оставьте в сторону.

На все еще горячую сковороду налейте винный уксус, кипятите на протяжении двух минут, убедитесь, что он смешался со всеми соками; добавьте говяжий бульон, вторую половину шалота, вино и чесночную смесь, затем черный и красный перец, и кипятите до тех пор, пока не останется около 10 жидких унций (300 миллилитров). Добавьте масло и хорошо размешайте.

Прожарьте то, что осталось, на масле на другой сковородке, жарьте мясо приблизительно две минуты на каждой стороне. Намажьте костное желе по верхней стороне мяса и жарьте около минуты. Подавать куски мяса на горячей тарелке, полив ложкой соуса.

— Когда мы снова откроемся? — спросил Жак, и я был обнаружил, что раздражен, что он меня допекает своей назойливостью.

— Я думаю, в следующем месяце.

— Люди интересуются.

— Какие люди? Кто интересуется?

— Друзья II Bistro…

— У нас есть друзья?

— Mais oui[104]конечно есть. Завсегдатаи и клиенты.

— В любом случае, я уже принял решение. Мы откроемся в следующем месяце.

Жак задумчиво кивнул, улыбнулся мне и ускользнул прочь. Оба, и Жак и Жанна, имели привычку ускользать; думается, никакое другое слово не опишет это, так как они появлялись и исчезали без звука, ненавязчиво, иногда достаточно внезапно. Они были немного похожи на кошек.

— Наши друзья и наши клиенты будут ожидать большого события, — напомнил мне Жак чуть позже в тот же день. Близнецы достаточно демонстративно ушли и явно обдумывали то, что я сказал.

— Да, — добавила Жанна. — Мы не должны их разочаровать.

— К тому же, мы должны надлежащим образом восстановить работы.

— Посмотрите, — начал я, но Жак перебил меня.

— На открытии должен присутствовать кто-нибудь очень важный, — сказал он.

— Хорошо известная и уважаемая личность, — заявила Жанна.

Затем они оба сказали, говоря более или менее одновременно:

— Это будет хорошо для дела.

— Но, боюсь, что не знаю никого сколько-нибудь важного, — сказал я им. Это была абсолютная правда, я подумал об этом сразу, лишь потом сказал.

— Мы знаем, — объявил Жак.

— Кого, например?

Жак пожал плечами.

— Не имеет значения, кто это будет, — сказал он. — Мы знаем так много знаменитостей. Большинство клиентов II Bistro — уважаемые и важные персоны.

— Что-то с трудом в это верится. Жан-Клод мне ничего не сказал об этом.

— Ваша сделка с Жан-Клодом была именно этим — сделкой. Разве он никогда вам не говорил о нас?

— Нет, не могу сказать, что говорил.

— Мы будем служить вам так, как служили ему.

— Да, ты уже говорил это. Я просто ничего о вас не знаю. И, как я уже говорил, это мое бистро.

Жанна кивнула.

— Конечно оно ваше, — согласилась она, — разве мы когда-нибудь отрицали это?

— Нет, но…

— Вот и все, — сказал Жак. — Поверьте мне, мы знаем, что вы мастер своего дела; мы понимаем работы вашего творческого гения, нам симпатичны потребности вашей души. Ни я, ни моя сестра никогда не посягнем на них. Мы никогда не ступим ногой в ту область, которая целиком принадлежит вам.

Я смягчился, и они заметили это.

— Мы здесь для того, чтобы вы были уверены в том, что вы вольны продолжать реализацию вашего высокого призвания, — настаивал он, его голос мягко, осторожно очаровывал. — Мы смотрим за делом, мы видим плавный ход ежедневных событий, мы обращаем внимание на удобство наших завсегдатаев и клиентов.

Затем Жанна сказала достаточно странную вещь:

— Конечно же, не все завсегдатаи — клиенты.

Тотчас Жак выразительно посмотрел на нее, и она замолкла, прежде чем тема получила развитие.

— Вы увидите, — сказал он, — все будет замечательно, как и прежде.

— Я все еще не уверен в этой очень важной персоне, — сказал я.

— Оставьте это нам. Мы сделаем все, что необходимо.

Я не могу сказать, что был счастлив. Они начинали мне нравиться, но я все еще относился к ним с глубоким недоверием. Несмотря на их очевидную преданность II Bistro и лично мне, я не мог ничего поделать, но глубоко внутри (там, где чувства действительно имеют значение) оставалось чувство, что они повернуться против нас обоих, незамедлительно и без колебаний относительно того, целесообразно ли так поступать.

Успех вечера открытия

Я с трудом заставил себя поверить, когда они сказали мне, что «кем-то очень важным» на открытии II Bistro будет Жан Кокто.

— Вы имеете в виде того самого Жана Кокто? — спросил я близнецов.

— Я не знал, что есть еще один месье Кокто, — учтиво ответил Жак.

— Мсье Кокто — единственный в своем роде, — добавила Жанна.

— Конечно единственный. Я думал, он умер. Я не могу даже представить, как вам удалось убедить его — я хочу сказать, вы что, действительно его друзья?

Жанна позволила промелькнуть едва заметной улыбке по своему лицу.

— Жак знает его лучше, чем я, — сказала она.

Хорошо зная о пристрастии Жана Кокто к молодым

мальчикам, я нисколько не сомневался в этом.

— Я даже не знаю что сказать, — прошептал я, — это достаточно фантастично. На самом деле, это совершенно — ну, — совершенно невероятно.

— Вы довольны?

— Доволен? Да я просто восхищен. Но когда он прибудет? Я должен сделать приготовления — специальное меню, конечно же…

— Вы можете оставить все необходимые приготовления нам, — сказал Жак, и я знал, что это «можете оставить» означает «оставите». — За исключением меню, конечно же. Мсье Кокто в безопасности в наших руках.

У Жана Кокто был самый огромный нос из всех, что я когда-либо видел на человеческом лице. Из фотографий в книгах было, конечно, очевидно, что нос выдающийся, но полагаю, что этот факт был отмечен только подсознательно в застоявшемся пруду моего сознания, словно вторичные факты и философские случайности; кроме тбго, сколь бы ни очевидной была характерная физическая особенность, ничто так идеально не подходит для отметины плоти. (Плоть!) Нос и вправду был гигантским. На самом деле, я испытывал большие затруднения, стараясь отвести от него взгляд — знаете, как стеснительно, постыдно и просто ужасно прилагать усилия не смотреть на почти неотразимое очарование; кроме того, человеческая природа такова, что первое, что делает человек, когда его просят не замечать чего-либо — он уделяет именно этому пристальное внимание. Чем больше я убеждал себя игнорировать хобот Кокто, тем больше желание посмотреть становилось навязчивым, и одновременно я начинал испытывать неприязнь к нему. Я также обнаружил, что размышляю; говорили ли они что-нибудь о человеке с по-настоящему большим носом. Фактически, Жаку позже удалось убедить меня в том, что это было совершенно не так — не в отношении Мсье Кокто, во всяком случае.