стороны в сторону, пытаясь скинуть меня на землю. Достать пастью он меня не мог. А мои удары причиняли ему значительную боль. Иногда даже удавалось попасть по голове.

Хоть я и был поглощён битвой, но заметил, что стая, при первом же шуме, встрепенулась и как-то тихо, без гогота, поднялась на крыло. Я получил ответ на свой первый вопрос, придут ли гуси на помощь, если на кого-то из стаи нападут. Не придут. Впрочем, среди них у меня не было ни друзей, ни, тем более, родственников. Смысла рисковать ради меня не существовало ни для кого. Теперь давай сам за себя борись. Меня такое положение вещей не устраивало. Гуси сюда уже точно не вернутся, они убедились, что озеро небезопасно. Где же мне их потом разыскивать, причём одному? А оставаться на этом озере я уже не хотел.

Я разжал клюв, напоследок вдарив по крупу, и соскочил в снег. Лис был рад этому, отбежал метров на десять и повторно нападать пока не решался. А мне надо было поторапливаться. Я развернулся к врагу спиной и побежал. Вытоптанная гусями площадка оказалось очень удобной для взлёта. Наконец, я оторвался от земли и начал набирать высоту. Гуси улетали на восток с попутным ветром, и я тоже полетел в том же направлении. Мне повезло. Наступало утро, и в утренних едва-едва наступавших сумерках я с трудом, но всё же различал тёмные силуэты удалявшейся стаи.

Гуси летели очень долго. И если бы не рассвет, то я бы потерял их из виду и уже не смог найти. Как экономично расходовать силы на дальние перелёты я не знал, да и не задавался такой целью. Главное для меня – не упустить из виду свою стаю. И я летел, не щадя себя. Но вскоре, как ни старался, гуси начинали удаляться. Всё же, моих умений не хватало, чтобы заявить, что умею также быстро и свободно обращаться со своим телом в полёте, как любой гусь. Пока что любой из них легко мог дать фору, не опасаясь за свою репутацию.

Гуси поднялись выше и летели уже вне досягаемости выстрела. Я тоже поднялся выше. Теперь охотники, если таковые и попались бы на пути, не станут зря тратить патроны. Я бы точно не стрелял. Солнечный свет стал заметнее. Облака начинали понемногу рассеиваться. Ветер по-прежнему оставался попутным. Свою скорость мне определить было сложно. Но пейзаж подо мной менялся достаточно быстро. Так мы летели часа два. Затем я перестал различать гусей вдали, но курса не менял. Чтобы держать верное направление, я наметил ориентир в виде дальней сопки и летел прямо на неё. Зная повадки гусей, я догадывался, что вскоре они должны где-то приземлиться на кормёжку, поэтому постоянно посматривал вниз, не попадутся ли мне на глаза их силуэты. И не спутать бы эти силуэты с охотничьими профилями. Я уже не рвался из кожи. Догонять было некого. Экономя силы, старался изучить технику полёта. Жаль учителей опять не было рядом.

Я достиг намеченной сопки. За ней открылась однообразная заболоченная местность с редко встречающимися деревцами. Снег в этих местах уже значительно растаял, и были видны поляны с мхом и низкорослым кустарником. Где же тут искать гусей? Лететь становилось очень тяжело, я устал. Вдобавок ко всему, ветер сменил направление и скорость упала. Всё же, я решил поднапрячься и подняться ещё на несколько метров выше. И лишь тогда, среди множества луж, смог заметить водоём размером побольше. Направился к нему. Надо же где-то передохнуть. И не ошибся. Внизу я смог различить силуэты гусей. Мне показалось, что даже услышал гогот. И тут же насторожился. А не охотничья ли это уловка? Может это профили? Чтобы не ошибиться и во второй раз не попасть в засаду, я решил покружить на недосягаемой высоте и понаблюдать за отдельно взятым гусем, щиплющим травку. Мне повезло. Гусь мерно похаживал по полянке и иногда вскидывал и встряхивал голову. Гуси настоящие, дикие.

Для посадки я специально искал водную поверхность, поскольку в своём приземлении был недостаточно уверен. А вот приводняться мне уже приходилось, правда кувырком, зато без травм. На этот раз я постарался в точности повторить все движения, которые успел запомнить, наблюдая за другими гусями. И, к моему восхищению, у меня всё получилось. Ну, может быть, брызг было побольше. Но ведь это всё дело практики. Я остался доволен собой.

Вопрос о том, моя ли это стая или же я наткнулся на какую-то ещё, не стоял. Черноклюв был тут как тут. Уже готовый к новой битве. Как же он меня достал! Может, было бы лучше, если бы я расстался с ним навсегда? Я так устал, а тут ещё этот драчун, которого я возненавидел. Он зашипел на меня, вытянув шею, спустился в воду и направился ко мне. У меня не было ни малейшего желания воевать. Но отступить, означало, что я принял своё поражение. А ведь поражения не было, я бы даже сказал, была победа, которая далась мне таким трудом. И что же, теперь все эти заслуги пропадут даром? Ну, уж нет! Обидно, конечно, будет, когда этот наглец меня втопчет в грязь или в воду, не знаю, где мы окажемся. Но Афродита так интересно наблюдала с берега, что я всё для себя решил. Битве быть!

И битва бы состоялась, если бы не Граф. Я знаю, он видел меня ещё на подлёте. Он всё замечает. Граф не стал ни на кого шипеть. Он просто подплыл и негромко гоготнул. Черноклюв сразу остепенился, кинул на меня ненавистный взгляд и отправился назад к берегу. Я чувствовал, что этот молодец ещё устроит мне подлянку. Затем Граф посмотрел на меня и тоже развернулся к берегу, будто ничего и не было. Такое его поведение я трактовал двояко: то ли ему в стае не нужны лишние мертвецы, то ли он таким образом благодарил меня за защиту от лисы. Не знаю, надолго ли птицы запоминают события из прошлого и, вообще, способны ли они анализировать и благодарить, но теперь я точно знал – среди стаи у меня есть покровитель.

Я украдкой взглянул на Афродиту. Было похоже, что она огорчилась, назревавшее зрелище, как несомненно ей казалось в её честь, отменилось.

Весенняя охота на гуся закончилась вчера. Я считал каждый день. Уже почти полных пять дней я провёл среди птиц с того момента, как нашёл их на болотах. Если бы не Черноклюв, который не нарывался