Только вражда. Непримиримая вражда.

Для любого случайного наблюдателя Марин выглядела обычным человеком: она потягивала кофе, просматривая разнообразные данные в интернете. За исключением того, что просматривались исключительно ограниченные данные. Она разглядывала фотографии баристы, хотя сама эта бариста, черт бы ее побрал, маячила прямо перед ней. Марин бросила бы вызов любому, кто осмелился бы судить ее, не пережив столь подлую измену. Если вас не постигло несчастье предательства, то вы не в силах постичь его во всей полноте.

Все, чего не хватало в заметках Кастро, восполнил инстаграм Маккензи Ли. Все свои фотки она сопровождала хэштегами, рассказывая миру, что она — художник, книгочей и чаеман и что, выходя отдохнуть с друзьями, предпочитает ароматное живое пиво местного розлива. Снимки кота по кличке Бьюфорд, всклокоченной твари с громадными ушами и водянистыми глазенками, появлялись примерно раз в неделю под хэштегами #Непокупайтеберитевприютах. Кензи делала множество селфи, обычно ради хвастовства, показывая новый наряд с блошиного рынка или обновленный цвет волос, что прекрасно воспринималось, поскольку все ее подписчики обменивались откровенно дерзкими селфи, просто подтверждая всем понятный нарциссизм этих самых селфи. Любимым хобби Маккензи было перепрофилирование старой мебели: она создавала оригинальные проекты и продавала их через «Маркетплейс», приложение Фейсбука. Она обожала запойно смотреть фильмы и развлекательные программы по интернету и, видимо, с легкостью делилась самыми примитивными подробностями своей жизни с совершенно незнакомыми людьми. Даже проснувшись с опухшими красными глазами и выглядя, откровенно говоря, ужасно, она, верная самой себе, выложила селфи, сопроводив его комментарием: «похмелье». И ее подписчикам это нравилось. Похмельная фотка собрала две тысячи лайков.

У нее набралось более пятидесяти тысяч подписчиков. Пятьдесят тысяч человек волнуют посты Маккензи Ли. Аккаунт салонов Марин в Инстаграме, для сравнения, набрал едва ли половину от этого числа, зато сам бизнес за прошлый год принес более З миллионов долларов.

Эта особа олицетворяла все, что возмущало Марин в молодом поколении. Вся жизнь этой женщины задокументирована в интернете, за исключением женатого любовника. Но вряд ли люди продолжали бы так любить ее, если б узнали, какая она на самом деле. То и дело на ее страничках появлялись намеки на таинственного воздыхателя в жизни Маккензи, но только намеки.

Марин с удовольствием предложила бы ей для начала несколько хэштегов: #разрушительницасемей, #шлюха и #охотницазабогатством.

Печенье ее не привлекло. Она долго прихлебывала латте, но не могла ничего сказать о его вкусе, поскольку потеряла само чувство вкуса. По-прежнему ощущала во рту лишь металлический привкус. Привкус предательства, как оказалось, отдавал грошовой медью.

Любовница ее мужа маячила около кофеварки, наливая сливки, молоко и наполняя контейнеры салфетками. Метрах в трех. Марин сидела в напряжении, задерживая дыхание в ожидании того, когда Маккензи взглянет на нее и наконец поймет, кто она такая. Но эта особа ни разу не глянула в ее сторону. Как будто Марин и не было в кофейне.

Как будто ее вовсе не существовало.

Зато Марин отлично осознавала существование Маккензи. В каком-то смысле она и раньше знала о ее существовании, просто не хотела признавать его. Любовница Дерека незримо присутствовала в жизни Марин уже шесть месяцев. Именно из-за нее он скрытно писал сообщения и стал вдвое дольше пропадать в командировках, и именно из-за нее в своих деловых поездках практически не общался с Марин.

Но жить в отрицании очевидного легче, чем противостоять ему. Отрицание подобно защитному пузырю, который оберегает твою уязвимую душу от болезненных царапин, укусов и ожогов.

Телефон мурлыкнул: снова ожило приложение «Шэдоу». Она еще не успела привыкнуть к этому новому сигналу. Дерек наконец-то ответил на раннее сообщение Маккензи, и Марин прочитала его, испытывая приступ тошноты.

Я тоже по тебе скучаю, малышка. День прошел в полном безумии, не помешало бы мне немного развлечься с моей красоткой. Вернусь в Сиэтл к семи, уже сделал бронь в нашем любимом отеле, если ты готова…

ДА-А!!!!!

Дежурная улыбка молодой распутницы растянулась от уха до уха. Она не имела конкретной направленности, и ее очевидная радость, точно незримая грозная рука, обхватила бьющееся сердце Марин и сжимала его, как воздушный шарик. По одному сжатию на каждый восклицательный знак.

Дерек должен был вечером вернуться домой. Понимает ли Маккензи, что ради развлечения с ней ему придется соврать жене? И беспокоит ли ее это? Может, как раз такое качество и привлекает ее в мужчине? Даже если Маккензи не знала Марин лично, она наверняка знала, что он женат. Если она когда-нибудь гуглила имя Дерека — а какая современная дурочка не поискала бы в интернете партнера по сексу? — то в первую очередь могла наткнуться на его биографию, где, естественно, всплыло и имя Марин. И понятно же, что еще там могло всплыть…

Новости об их пропавшем сыне. Пятнадцать месяцев назад его история была самой нашумевшей в городе. Нельзя загуглить имя Дерека или Марин, не увидев в первых же пяти просмотрах фотографию Себастиана на постере с пропавшим ребенком.

#лгунья. #разрушающая семью блудница. #шлюха.

Маккензи стояла всего в паре метров от нее, держа в руках кофейник и мило болтая с клиентом. Постоянным, судя по непринужденности их общения. У Марин возникло искушение сделать фотку и отправить Дереку. Подписи не потребуется. Пусть просто посмотрит на нее, пусть его сердце заколотится, когда он поймет, что видит, осознав также, что то же самое видит и его жена. Славный бы получился сюрприз!

Однако она ничего не сделала.

— Вам добавить?

Вздрогнув от неожиданности, Марин захлопнула свой ноутбук, прежде чем Маккензи успела заметить, что экран компьютера заполняли ее фотографии. Сейчас, сидя за столиком, Марин показалось, что она недооценила рост и стройность этой красотки. В падающем из окна свете ее лицо выглядело свежим и непорочным. Правда, нос пестрел крохотными веснушками, которых Марин не заметила за стойкой, однако весьма скромный макияж ограничивался блеском для губ и чуть подкрашенными тушью ресницами. А больше ей и не требовалось. Ее золотисто-карие глаза поражали каким-то кошачьим разрезом. Все ее существо излучало бьющую через край жизнь. Экзотичную жизнь.

Она стояла с кофейником прямо перед Марин, в ожидании глядя на нее с дежурной улыбкой. Впервые в жизни Марин чувствовала себя на редкость безликой и незаметной. И когда их взгляды вновь встретились, ее подозрения