— Врешь, урод. Лаша! — закричала Шпаликова, но тут же получила хлесткий удар по лицу.

Марат распалялся, подминал под себя женщину. За пару минут борьбы ему удалось привязать к спинкам кровати руки и ноги Кати. Теперь она беспомощно дергалась.

— Не нужна ты теперь ему, — осклабился Марат. — Он из-за бабок с тобой связался, а теперь бросил.

— Врешь! Не мог он так. Я его люблю, — Катька плюнула в Марата, тот с кривой улыбкой растер плевок по своей груди.

— Бросил, дорогуша.

Теперь Марат уже не спешил. Жертва не могла оказать ему сопротивления. Он взгромоздился на Шпаликову, принялся ласкать.

— Расслабься и получи удовольствие, — посоветовал он.

Шпаликова извивалась, пытаясь сбросить с себя Марата.

— Не дамся. Ненавижу. Дрянь, — шипела и плевалась она. — Не получится у тебя. Сейчас Лаша вернется!

— Достала, — прохрипел Марат, у которого и в самом деле пока не получалось овладеть Катькой. — Заткнись и не дергайся.

Он схватил женщину за волосы, а затем ловко затянул на ее шее гитарную струну. Шпаликова замерла, чувствуя, как та глубоко врезалась в кожу. Гитарист слегка ослабил хватку, дал вздохнуть. Склонился к жертве, заглянул ей в глаза.

— Кинул тебя Лаша. Бросил. У него другая баба есть в Москве, — проговорил он.

— Врешь! — рискуя разрезать кожу гитарной струной, прохрипела Катя.

— А зачем мне врать? — пожал плечами Марат. — Машка Пономарева у него в Москве есть. Он и сюда ее привозил. Трахается баба, как швейная машинка.

— Машка! — вырвалось у Кати. — Эта прошмандовка?!

— Она самая, сисястая. К ней и укатил. А тебя мне оставил поразвлечься. Сказал, делай с ней что хочешь.

У Кати помутилось в голове. Теперь в сказанное Маратом она поверила, мгновенно вспомнив Машку Пономареву, у которой несколько раз была в гостях дома. Эта наглая и развратная стерва с огромными сиськами могла соблазнить кого угодно. Она не стеснялась рассказывать об этом в подробностях даже Кате, которую и видела-то пару раз. Злость, ненависть в одно мгновение проснулись в душе женщины, затмили разум. Желание мстить сделалось единственной целью в жизни.

Марат дышал Шпаликовой прямо в лицо, слегка подергивая удавку из гитарной струны.

— Раздвигай ноги сама, дрянь.

И тут Катя сделала то, на что бы никогда раньше не решилась. Ненависть к Машке, соблазнившей ее жениха, обратилась против насильника, ведь это он принес ужасное известие. Шпаликова забыла об удавке, о том, что привязана. Инстинкт подсказал ей единственно возможное решение. Она рванулась и схватила Марата зубами за нос, что было сил сжала челюсти, мотнула головой. Послышался хруст хрящей, треск разрываемой плоти. Горячая кровь ручьем хлынула Кате на лицо.

Она выплюнула откушенный нос и наконец-то решилась открыть глаза. Марат лежал на ней неподвижно, уткнувшись лицом в подушку, по белой наволочке растекалась кровь. Шпаликова пошевелилась. Гитарист соскользнул с ее груди и остался лежать без движения.

— Эй… — шепотом позвала Катя.

Ответа не последовало. Она приложила ухо к его боку, биения сердца не прослушивалось, оно остановилось от болевого шока. Случился инфаркт. Шпаликова суетливо стала избавляться от пут, откуда только силы взялись и умение. Страх парализовывал волю, но известие о том, что жениха отбила какая-то стерва, заставляло двигаться. Катька дотянулась зубами до запястья, развязала капроновый узел. Дальше пошло быстрее. Она спрыгнула с кровати и, не глядя на труп, бросилась в ванную. Стоило ей увидеть свое отражение в зеркале — перекошенное злобой и страхом окровавленное лицо, как Катьку тут же стошнило, буквально вывернуло наизнанку.

Опустошенная, всхлипывая, она сидела, сжавшись в комок, на дне ванны. Струи теплой воды лились ей на голову. Понемногу Шпаликова успокоилась. Поразмышляв, она твердо решила отомстить.

Главное для человека — заиметь цель в жизни. Если она появляется, можно вынести все несчастья, горы свернуть. Когда уже рассвело, Шпаликова, внешне спокойная, сидела перед трюмо и накладывала на лицо макияж. Она как должное восприняла то, что из дома исчез ее ноутбук для управления номерным банковским счетом и мобильник, зато среди одежды Марата нашелся увесистый конверт с баксами.

Ровными движениями щеточки с тушью она удлинила ресницы, размеренными круговыми движениями тампона растерла тонирующую крем-пудру. Уложенные крупными волнами при помощи термической расчески волосы отливали блеском. Шпаликову теперь абсолютно не смущал труп насильника с откушенным носом, она словно бы и не видела его.

Из гаража Катя притащила канистру с бензином, облила двуспальную кровать. Стоя на пороге, чиркнула спичкой, немного подумала и бросила ее. Тут же закрыла дверь, за которой загудело пламя. В красном «Кадиллаке» с открытым верхом она лихо вырулила со двора.

Слева проносилось блестящее в лучах утреннего солнца море, справа виднелись горы. Из динамиков громко звучала музыка. Покойный любил «битлов». Их мотивы подходили к здешним шикарным пейзажам.

Абхазия страна небольшая, вскоре впереди засеребрилась река Бзыбь, по которой и проходит граница с Россией. Шпаликова открыла перчаточный ящик, единственное, что там лежало, — набор струн для гитары. Прихватив его, она бросила на обочине машину с работающим двигателем и включенным плеером, и пошла пешком по мосту. Катя отстояла длинную очередь, состоящую в основном из абхазок-контрабандисток, каждая из них катила с собой тележку, чтобы на обратном пути из Адлера привезти очередную партию товара.

Абхазский пограничник вопросительно взглянул на Катю, та улыбнулась.

— Паспорт у меня в ресторане украли, — почти весело сказала она. — Может, это решит вопрос? — и положила на стойку сто долларов. — Вернусь в Москву, новый сделаю.

Никто в очереди не удивился, не посмотрел на погранца осуждающе, пока он просматривал купюру, ковырял ее ногтем, проверяя — настоящая ли.

— Правильно мыслишь, — наконец-то с улыбкой страж границы спрятал деньги в карман. — Только там еще ваш пограничник сидит. Но ты не волнуйся, я ему сейчас позвоню. За двести пропустит. Не потому, что такой жадный, а потому, что у них такса выше, там на компьютере все регистрируют. Но если с деньгами туго, я тебя сейчас еще за одну сотню «огородами» проведу.

— Огородами так огородами, — согласилась женщина.

Конечно же, паспорт у Кати имелся, но ей не хотелось светиться в компьютерной базе в числе тех, кто выезжал из Абхазии в Россию. Зачем Лаше знать, что она выжила и направляется в Москву?

Высоко в ясном небе черным крестом парил коршун. Он то заходил за ближайший лесок, то вновь появлялся над дачным поселком. На поле Юра Покровский с Даником запускали бумажного змея. Конструкция из бамбуковых палочек и яркой бумаги трепетала на ветру, упрямо ползла в безоблачную высь. Вскоре коршун заинтересовался летательным аппаратом, стал нарезать круги поближе к нему.