Абдель проговорил:

— Ты слишком доверчив, Халим! Уверен, что Чесноков уже не сдал твой разговор с ним фээсбэшникам? Мне кажется, я совершил ошибку, назначив тебя руководить операцией.

— Вы измените свое мнение! Понимаю, со стороны мои действия можно оценить как бездумные, бесшабашные, непрофессиональные. Не напрасно меня называют Дикой! Капитан вынужден будет выполнить то, что мы ему прикажем. Потому как его семья, молодая жена и двое крошечных мальчиков-близнецов, находятся у меня! И Чесноков, по соглашению, получит их вместе с деньгами после того, как автобус подойдет к объекту.

Шейх спросил:

— Милиционеры-таджики знают, что ты взял заложников?

— Они знают, что мы с капитаном встречались.

— Ты очень рискуешь, Халим! Ставишь под угрозу операцию до начала ее проведения. Учти, за срыв акции ответишь собственной шкурой не только ты, но и весь твой род! Я уничтожу всех твоих близких!

Бандит спокойно ответил:

— Я знаю, что произойдет в случае провала операции.

— Хорошо! Где возьмешь автобус?

— Это не проблема! Через поселок следуют в обе стороны автобусы «Икарус» ежедневно. Дорога с востока проходит через лес. Мне продолжать?

— Не надо! Деньги возьми у Старика. Он получит соответствующее указание.

— Считаете, я должен отдать их капитану?

— Это твое дело! Главное — захват объекта и отработка его строго по плану. Когда заступает на пост смена Чеснокова?

— Завтра!

— В субботу? В выходной?

— Да! А что?

— Ничего! Значит, следующий наряд у капитана с утра вторника двадцать седьмого числа?

— По графику да! Извините, вы рассчитываете дату проведения акции?

— Именно!

— И отметаете субботу, подразумевая, что 24 сентября объект будет пуст?

— А разве это не так?

— Нет! В субботу в школе учебный день!

— Уверен в этом?

— Да! Суббота в Новокоролевске объявлена рабочим днем, потому что в понедельник двадцать шестого числа все будут праздновать стопятидесятилетний юбилей города. И это тоже информация Старика.

Абдель на минуту замолчал, сосредоточенно думая.

Затем приказал:

— Слушай, Халим, внимательно! Акцию назначаю на завтра, 24-е число. Время начала операции — время захвата автобуса. Свидетелей не оставлять! В том числе и бабу, что приютила тебя. Судьбу Чеснокова и его семьи решай сам. Далее по утвержденному плану. Это касается и твоей личной эвакуации.

Халим по прозвищу Дикой усмехнулся, и это хорошо слышал Абдель:

— Уж о финальном этапе операции, шейх, я позабочусь особо!

Абдель произнес:

— Не сомневаюсь! Действуй, Халим. Да будет с тобой поддержка небес. Отбой!

— Отбой, шейх!

Аль Яни передал станцию связисту, приказав:

— Аппаратуру в служебное помещение, и с этой минуты, Зокир, из своей комнаты без моего приказа не выходить. Все необходимое, включая пищу, будешь получать от посыльного. Комната благоустроена, с неудобствами проблем не возникнет.

Связист удивленно посмотрел на Абделя:

— Вы арестовываете меня, господин?

— Ну что ты, Зокир? Я просто вынужден на непродолжительное время ограничить свободу перемещения и контакта с другими лицами некоторых подчиненных. Думаю, этого объяснения вполне достаточно для тебя.

Абдель повернулся к помощнику:

— Иди, Талбок, с Зокиром. Заблокируй средства связи, закрой помещение с аппаратурой, передай Хумдину приказ выставить у него круглосуточный пост. И пришли ко мне Раджаба.

Помощник поклонился:

— Слушаюсь, хозяин!

Обратился к связисту:

— Идем, Зокир!

Тот, так же кланяясь, пятясь, двинулся к выходу.

Абдель остался в кабинете один. Ненадолго.

Явился слуга:

— Вызывали, саиб?

— Да, Раджаб! Проходи к столу.

Мальчишка выполнил приказ.

Аль Яни вонзил в слугу пронзительный взгляд своих черных, безжалостных глаз, проговорил:

— Ты знаешь, Раджаб, у меня много друзей. Но еще больше врагов. Они спят и видят, как достать меня. Иногда им удается приблизиться ко мне настолько, что достаточно взмаха клинка, чтобы оборвать мою жизнь. Но все попытки врага обречены на провал! Потому что я посланник Всевышнего, выполняющий святую миссию борьбы с неверными. Поэтому Абдель Аль Яни непобедим! Но многое зависит от того, кто окружает меня. От тебя в том числе.

Слуга зарделся. Ему льстило, что сам шейх разговаривает с ним, обычным мальчишкой, как с равным. Абдель повторил:

— Да, и от тебя тоже! Сейчас мне как никогда надо быть уверенным в том, что поблизости нет презренного предателя, готового нанести удар в спину! У меня приличная охрана, но я не имею права доверять всем. Я не имею права доверять никому. Но тебе я верю. Поэтому приказываю, будь всегда рядом. Дом не покидай и следи за тем, что происходит вокруг. Если заметишь подозрительное, немедленно сообщай мне. Я надеюсь, ты выполнишь мой приказ, как никто другой!

Слуга поклонился:

— Не сомневайтесь, господин! Я за вас жизнь отдам!

— Не надо громких слов, Раджаб, надо доказать преданность делами!

— Я докажу, хозяин, вот увидите!

— Хорошо! А сейчас иди и помни, тебе доверился сам шейх. И еще, о нашем разговоре не должен знать никто!

— Даже господин Талбок?

— Никто!

— Слушаюсь, господин!

— Иди!

Актебе. 23 сентября, пятница, 15.00 местного времени

Саид Шуров вызвал к себе телохранителей. Двух самых надежных, верных ему охранников. Те тут же явились. Главарь местных мятежников обратился к ним:

— Мурат, Мирзо! Через час мы должны покинуть город.

Телохранители удивились:

— Ну почему, хозяин?

— Не надо задавать ненужных вопросов. Если я сказал, надо покинуть, то знаю, что говорю. Ты, Мурат, подготовь джип, заправь полностью бензином, прихвати еще дополнительный запас топлива, путь нам предстоит дальний.

Шуров повернулся ко второму охраннику:

— А ты, Мирзо, упакуй в машину оружие, продовольствие, теплые вещи. В 16.00 выезжаем. Предупреждаю, готовить отъезд в полной секретности. Никто в доме не должен узнать о нашем намерении. Вам все ясно?

Мурат сказал:

— Насчет подготовки ясно. Одно непонятно, почему мы бежим из города? Конечно, это не мое дело и не дело Мирзо, но все же хотелось бы знать причину вашего столь неожиданного решения.