Потому что Ангелина застонала. Он поднял голову, всмотрелся в ее лицо. Она кусала губы. Тяжело дышала. Потом прошептала едва слышно:

– Да.

– Можно?

– Да, да…

– Это ужасно, да? Это плохо?

– Не знаю. Но я всегда… только о тебе… все эти годы… а нельзя… – пробормотала она.

Из ее бессвязного бормотания Олег понял, что, Ангелина, оказывается, тоже испытывала к нему нечто подобное. Это открытие просто ошеломило Олега. Он расстегнул «молнию» на ее забавной кофточке. Под ней – ничего. Прижался пылающей щекой к ее маленькой круглой груди. И почувствовал, что Ангелина тоже расстегивает на нем рубашку. Ремень. Короткий шорох другой «молнии»

– А-а… – застонал он, изгибаясь, когда почувствовал на себе ее руки. Тоже принялся стягивать с Ангелины кофточку, эти брючки. Она – вся горячая, влажная. Раскрытая.

Что было дальше, Олег уже не помнил. Словно во сне все происходило. Так хорошо ему еще никогда не было. И главное, оказалось, что Ангелина этого тоже хотела.

…Дрожа, сцепившись намертво, они долго лежали неподвижно, храня в себе последние искры только что произошедшего «фейерверка».

Потом Олег чуть отодвинулся и принялся разглядывать Ангелину с нежностью и удивлением. Теперь это была его женщина. И сразу так ясно, так просто вдруг стало. Словно этой близостью они разрубили тот гордиев узел, что не удавалось расплести целые годы.

– Я всегда любил тебя. Только тебя, ты знаешь?

– Нет. Но я… я тоже любила тебя. Это плохо?

– Это жизнь, милая. И она продолжается.

Вечером Олег вместе с Ангелиной поехал к Нине Филипповне – за Серафимой. Девочка привычно обрадовалась «любимому дяде Олежке». Повисла на нем, вцепившись ручками, потом положила ему руку на плечо и уснула.

Ангелина улыбнулась, глядя на них обоих. Поболтали с Ниной Филипповной. Олег сообщил матери покойного друга, что операция по замене коленного сустава назначена на ближайшие дни и пусть Нина Филипповна ни о чем не волнуется.

Затем Ангелина кое-как одела сонную девочку, и они ушли. Конечно, о своих, только что начавшихся отношениях несчастной женщине не сообщили. Зачем? Потом, все потом.

Поехали опять к Ангелине домой, уложили Серафиму спать. А сами ночью не спали, жадно наверстывая то, чего были лишены столько лет. Возможности открыто и полноценно любить друг друга…

Утром Олег проснулся и сказал Ангелине, едва открывшей глаза:

– Я решил. Ухожу от Раи. Все, с прошлым покончено. Хочу быть с тобой. У тебя. Ты согласна?

– Да, – не раздумывая, ответила она.

– Чуть позже разберемся с квартирным вопросом, я не собираюсь становиться примаком, – усмехнулся Олег.

– Все узнают. О нас…

– И что? Тебя волнует мнение других людей?

– Нет! – безмятежно улыбнувшись, потянулась Ангелина. Ее улыбка – словно солнышко взошло над миром.

– Маме скажу. Она обрадуется.

– А вдруг Любовь Петровна осудит меня?

– Ну что ты, она тебя тоже обожает!

Позже Олег поехал к матери.

Та сидела дома перед большим монитором и, смешно сдвинув очки на кончик носа, пыталась заказать себе какие-то туфли на лето в интернет-магазине. Стучала прямыми пальцами по клавиатуре.

– Вот, в отзывах пишут, что «большемерки»… Это значит, мне на мой тридцать пятый надо тридцать четвертый заказывать, а, Олежек? А у них нет тридцать четвертого!

– Погоди, мам, со своими туфлями. Есть серьезный разговор. Ты только не пугайся.

– Ой, уже боюсь!

– Мама! Ну ладно, не буду тянуть. Короче, я решил уйти от Раи. Что ты об этом думаешь?

Мать сдвинула очки к переносице, пожевала губами. Потом изрекла:

– Твое дело. Когда и в чем я тебе перечила, сыночка. Надо так надо.

– Мам, это еще не все. Я ведь не просто решил уйти от Раи. Я ухожу к Ангелине.

– Да ну?! – встрепенулась мать, с изумлением уставилась на Олега поверх очков. – У нее ж ребенок.

– Ничего не имею против Серафимы. Она чудесный ребенок.

– Ох, ну все-таки чужие дети… ты опять решил взвалить на себя ответственность… Если честно, я не в восторге от твоего решения. Тянуть на себе вот это все… с другой стороны, я и Раю никогда особо… не понимала я ее. Ну да, как-то не понимаю я ее, и все, – задумчиво повторила мать.

– Так ты меня благословляешь или нет, мам? – шутливо спросил Олег.

– Да делай ты что хочешь, сыночка, – всплеснула руками мать. – Ты ж мое сокровище. Красавец. Умница. Орел! Что хочешь, то и делай, я всегда тебя поддержу, ты же знаешь, – она звонко чмокнула Олега в лоб. – Да, у вас Ангелиночкой… все серьезно?

– Более чем, – коротко, деловито ответил Олег.

* * *

Кажется, муж рассердился на нее всерьез. Узнав, что Рая действительно ходила к Ангелине, толкнул жену, накричал на нее и ушел, хлопнув дверью. Ночью так и не явился, наверное, остался ночевать у матери.

Рая опять не спала до утра, вертелась в кровати, точно на раскаленной сковородке. Она злилась на саму себя, на Ангелину, на мужа… Она не понимала, как это все произошло и что дальше делать.

На следующий день муж тоже не пришел домой и сбрасывал все Раины звонки.

На третий день Рая отправилась прямиком к свекрови. Кажется, семейная ссора слишком затянулась, такого раньше никогда не случалось. Если они и ссорились с Олегом, то почти сразу мирились.

…Любовь Петровна на этот раз фланировала с тележкой по большому супермаркету неподалеку от своего дома. Рая нашла ее перед одним из стеллажей. Свекровь с напряженным лицом читала то, что было написано на какой-то баночке.

– А, Рая… Прочитай-ка, есть в составе глутамат натрия?

– Что? А… – Рая всмотрелась в убористый текст. – Да, есть.

– Вот ироды… А что ты вдруг опять ко мне? – хитро спросила Любовь Петровна.

– Олег третий день дома не ночует. Мы поссорились. И главное, он имел полное право на меня обидеться, я вела себя как дура, наворотила дел…

– Это хорошо. Ой, я в том смысле, что раскаяние – это уже полдела. Теперь тебе надо как-то объясниться с Олежеком.

– Думаю, он очень зол на меня, – призналась Рая.

– Кто из нас не совершал ошибок, – вздохнула свекровь. – Ты еще молодая, горячая. Рубишь сплеча. Да и Олежек тоже очень принципиальный! Но – я тебе скажу по секрету – все мужчины такие… Вот эту баночку достань мне с верхней полки, а?

Рая достала очередную банку со стеллажа, протянула ее свекрови.

Они медленно бродили между полок, набирая тележку, и беседовали. Любовь Петровна долго и подробно «учила» Раю семейной жизни. Раньше эти советы показались бы Рае довольно смешными и устаревшими, но теперь она внимательно вслушивалась в речи свекрови.