Слава богу, никаких неприятных гостей в этот период больше не появилось. Так что, несмотря на нервы, практически всё запланированное удалось закончить. И лишь после этого специальный агент Литман появился вновь…

Встреча опять началась подчеркнуто непринужденно. Но именно началась. Похвалив чай и бисквиты, улыбчивый американец, наконец, решил перейти к конкретике, задав давно ожидаемый вопрос:

– Скажите, мистер Ожеро, насколько я знаю, вы серьезно заинтересовались периодом Великой депрессии в США. А чем был вызван ваш интерес?

– Да, было дело, – несколько скомканно улыбнулся Алекс, у которого от этого вопроса пересохло во рту. Нет, у него были кое-какие наработки насчет того, как выстроить этот разговор, но он даже близко не мог себе представить, чего они стоят против собеседника такого уровня… – Дело в том, что наш фонд, в рамках подготовки к памятным мероприятиям по случаю девяностолетия начала Гражданской войны[41], ведет обширную программу исследований по тому периоду. И все страны, которые так или иначе принимали в ней участие, представляют предмет нашего интереса.

– США принимали участие в Гражданской войне в Испании? – удивился мистер Литман. – Вы просто переворачиваете мой мир!

– Ну, не непосредственно, конечно, – притворно смутился Алекс. – Но только на стороне республиканцев воевало более двух с лишним тысяч американских добровольцев. Среди которых были и вполне известные личности.

– Да-да, мистер Хемингуэй, я знаю, – прервал его американец. – Но каким боком это касается Великой депрессии?

– Великой депрессии это касается сильно опосредованно. Поскольку именно она во многом поспособствовала промышленному рывку СССР, ставшему главной опорой республиканского правительства.

Мистер Литман несколько мгновений озадаченно смотрел на Алекса. И тот не выдержал и добавил:

– Ну, так мы считали…

– И после всех ваших исследований по-прежнему продолжаете так считать? – уточнил мистер Литман.

– Теперь уже нет, – Алекс делано сокрушенно вздохнул. – Наоборот, теперь нам кажется, что «красные» в этот период просто бездарно просрали практически все открывающиеся возможности. А с другой стороны – что они могли сделать? Их главный экспортный товар – зерно – как раз в этот момент резко упал в цене, да и в самом Советском Союзе приблизительно в это же время разразился очередной голод, вынудивший их серьезно сократить поставки хлеба на внешний рынок. Им даже кредиты, взятые во второй половине двадцатых, под заказ оборудования на первую пятилетку, отдавать было нечем… Впрочем, мы попытались смоделировать ситуацию, при которой они сумели бы воспользоваться трудностями США в этот период. Но, увы, ничего не получилось, – Алекс развел руками. – Для более-менее успешной игры у них не было ни инструментов – то есть аффилированных банков, торговых и брокерских контор, ни достаточного количества свободных денег. К тому же в тот момент СССР уже был deber a cadasan tounavela[42], а даже для начального вхождения в игру с надеждой на более-менее значимый положительный итог нужно было не менее пятидесяти миллионов долларов. А лучше сто. Ну, если мы, конечно, не будем делать фантастических допущений типа наличия у руководства СССР точной и достоверной информации о будущих колебаниях рынка. Но это уже, как вы понимаете, из области фантастики…

– То есть эти ваши стратегии вложений и игры на бирже… – американец замысловато махнул рукой, – это всего лишь попытка моделирования из, так сказать, любви к искусству?

Алекс сыграл смущение.

– Можно сказать и так. Мой ближайший помощник – Жак Дефлангель, человек, обладающий множеством достоинств. И всего одним недостатком – он любит играть на бирже. Из-за этого он, в конце концов, и попал в ту жуткую ситуацию, из которой мне пришлось его вытаскивать. Именно этим и объясняется его преданность… Так вот Жак мне как-то сказал, что если бы он вдруг оказался в США во время Великой депрессии – он бы там ух как развернулся. Так что, когда мы занялись данными исследованиями, я вспомнил эти слова и решил проверить. Ну а поскольку это как бы официальные исследования фонда и они должны были быть в русле официально утвержденных целей и программ, я и придумал подобное обоснование. В конце концов, эти исследования шли на мои деньги…

После подобных откровений разговор не затянулся. Мистер Литман задал ещё несколько уточняющих вопросов, сделал заключительный комплимент бисквиту и откланялся.

В принципе Алекс не надеялся, что фэбээровец реально поведется на подобную пургу, ну, хотя бы потому, что задания на разработку «стратегий» игры на бирже Алекс сформулировал именно исходя из точных знаний о колебаниях рынка, но он рассчитывал, что, для того чтобы установить подобные детали, мистеру Литману потребуется время. Как минимум пара-тройка дней. Пока сформулирует запрос на экспертизу, обратится к профессионалам, получит ответ… вряд ли всё это будет исполнено быстрее. Скорее даже речь может идти о пяти-шести днях. С учетом скорых выходных… Ну нет пока у американца никакого цейтнота, чтобы как-то ускоряться! Потому что, несмотря на всю свою лихорадочную деятельность, Алекс едва ли не демонстративно не предпринимал ничего такого, что могло бы натолкнуть возможных наблюдателей на то, что он собирается куда-то уезжать, – не снимал деньги со счетов и никуда не переводил крупных сумм, не общался с риелторами по поводу продажи имеющейся недвижимости, не заказывал билеты и не обращался в агентства по поводу найма бизнес-джетов… Слава богу, с деньгами у него особых проблем не было. Алекс ещё после того разговора с сесидовцем подготовил себе финансовый резерв на крайний случай, сняв со счета довольно крупную сумму и переведя большую её часть в доллары и швейцарские франки. Никаких евро здесь вследствие отсутствия такой организации, как Евросоюз, не имелось, так что доллар в данной реальности царствовал безраздельно… Короче, парень изо всех сил создавал видимость того, что всё идет как обычно, и он, вот лично он, никуда не собирается. Лихорадочная же деятельность осуществлялась исключительно внутри дома. Даже внутри кабинета. Без каких бы то ни было внешних признаков…

В Княжество Лихтенштейн Алекс с Жаком въехали через неделю после разговора с фэбээровцем, причем не на поезде, самолете или машине, а на… стареньком итальянском мотороллере «Веспа» и по узкой горной дороге, скорее даже козьей тропе, ведущей в княжество со стороны австрийского Гарфренчевальда. До Австрии же им с Жаком пришлось добираться довольно сложным путем. Сначала они на пароме по билетам третьего класса с сидячими местами доплыли из Барселоны до Майорки, где, переночевав одну ночь в студенческом хостеле с абсолютно беспорядочной регистрацией, уже на следующую ночь на рыбачьей лодке перебрались на Менорку. Рыбак, как и почти все встреченные ими до этого жители Майорки, считал себя не столько испанцем, сколько майоркцем, ну, или майорком, поэтому ко всяким требованиям центральных властей относился откровенно наплевательски. А вот к возможности заработать лишнюю тысячу песет – наоборот, с живейшим интересом… Ну а уже с Менорки перелетели на Сардинию. Пилот и одновременно владелец «Сессны» по менталитету был полной копией рыбака с соседнего острова. Только ещё и, похоже, активно подрабатывал контрабандой. И, скорее всего, не только ею… Потому что сразу же после того, как они договорились с ним о перелете, тот предложил им купить у него итальянские лиры, пообещав курс даже лучше, чем в официальном обменнике. А после приземления на весьма живописную лужайку, которая, кстати, никак не была похожа на официально действующий аэродром, вполне привычно махнул рукой в сторону небольшой рощицы оливковых деревьев.