Днём пришла уборщица. Красивая надменная девушка хозяйничала, как у себя дома. Видимо, не в первый раз. Я проходила мимо спальни Доминика, в приоткрытую дверь увидела, как она смотрит на фотографию хозяина дома, проводит длинным, тонким пальчиком по стеклу, потом берёт его брошенную на пол рубашку, подносит к лицу, вдыхает. Больная какая-то.

Входная дверь хлопнула, видимо, Доминик пришёл. Спустилась, он выглядел усталым, брови нахмурены, плечи опутились, но, увидев меня, изменился, улыбнулся. Я кинулась к нему, повисла на шее, а он впился в мои губы жадным поцелуем. Руки скользили по спине, сжали попку, впечатывая в себя. Животом ощущала твердую плоть. Его язык трахал мой рот, руки требовательные, наглые. Я растворилась в нём.

Не знаю, как далеко бы мы зашли, если бы не шаги сзади и голос противной уборщицы.

– Простите, я уже закончила, можно мне получить мои деньги? – повернулась, пуговица на форме девушки была расстегнута, она томно хлопала ресницами-веерами.

– Конечно, – Доминик достал портмоне и отсчитал этой нахалке купюры. Ее рука слишком долго касалась Доминика.

– Приятно иметь с вами дело, мистер Льюис. Если вам нужна ещё какая-то «услуга», любая, я всегда готова, – с особым придыханием произнесла она, покорно заглядывая в глаза. Меня она не замечала, словно меня и вовсе не было. Ревность ядом разливалась по венам. А вдруг Доминика привлекают уборщицы? Этот костюмчик, покорный взгляд, может, нравится доминанту.

Я сбежала на террасу, опираясь на мраморный бортик, жадно вдыхала воздух, пытаясь успокоиться.

Да что со мной творится? Я была готова вцепиться ей волосы, сама себя не узнаю, так боюсь потерять его, что это становится страшно. Руки Доминика обнимают меня, вызывают трепет.

– Что с тобой? – прошептал возле моего уха, укусил за шею.

– Мне страшно, я целый день дома, а возле тебя крутятся разные женщины… – он развернул меня, приподнял подбородок.

– Мне не нужны женщины, – очертил шершавым пальцем скулы, – мне нужна только ты.

– Ты обещал, что я буду убираться у тебя, а сам позвал её.

– Я вчера занят был, тобой, и забыл отменить заказ в фирме.

– Она не впервые убирается у тебя?

– Да, – мне нужно всё прояснить, эта девушка странно вела себя в его комнате.

– У вас с ней что-то было? – выдохнула. Я спросила.

– Нет, Адель. С чего вдруг?

– С того, что я тоже уборщица, вдруг тебя это привлекает?

– Я с тобой не из-за твоей униформы, я не сплю с персоналом, ты, скорее, исключение из правил.

– Она нюхала твою рубашку! – когда произнесла это вслух, самой смешно стало.

– Ты обвиняешь меня, что мне попалась больная домработница? Или в том, что у меня слишком привлекательный запах? – он улыбался так по-мальчишески задорно, в зелёных глазах плескались и веселые огоньки, губы растянулись в усмешке.

– Ты правда пахнешь потрясающе, – уткнулась в шею, вдыхая, провела носом. Так пахнет хищник, мой личный афродизиак.

– Что ты будешь есть? – спросила, покрывая его шею поцелуями.

– Я буду есть тебя, – он подхватил меня на руки, от неожиданности взвизгнула. Мы поднялись наверх, вошли в его комнату. Доминик сдёрнул с шеи галстук, не отводил от меня от меня глаз, а я от него. Он медлил, неспешно расстёгивал пуговицы, когда достал края рубашки из брюк, облизнулась, вспоминая вчерашний день.

Странно мне нравится всё, что он делает со мной, каждое его движение, наклон головы, то, как напрягаются его мышцы, но всё равно, чего-то не хватает. Я всё чаще думаю про его комнату, эти штуки, висящи е на стене, которых я боюсь, но вместе с этим они рождают какой-то животный трепет.

Хочу увидеть тот взгляд, который был у него в той комнате, с той девушкой.

Со мной он другой, он словно боится причинить мне вред. Я сама не знаю, как отнесусь к его взрослым играм.

Доминик остался в одних брюках, кровать прогибается под его весом, мышцы на теле напрягаются. Соски отзываются на приближение хищника, больно упираются в топик, ткань трёт, причиняет боль. Это не укрылось от Доминика, его взгляд устремился туда.

– Адель, я хочу кое-что попробовать. Если тебе не понравится, ты только скажи, я всё прекращу.

– Хорошо, – он взял с прикроватной тумбочки стопку бумаг, снял с них два зажима.

– Дай палец. – любопытство взыграло во мне, протянула руку. Нажав на «ушки-рычажки» зажимов, вставил туда палец. Кровь прилила к коже, его зелёные глаза загорелись.

– Больно?

– Нет.

– Тогда я их использую, – где?

Не успела развить мысль, Доминик впился в губы жадно, властно, одновременно избавляя меня от шорт. Атласная простынь холодила разгоряченную кожу, горячие пальцы размазывали влагу между ног. Тягучий стон сорвался с губ и потонул в нашем поцелуе.

Он вогнал указательный палец в меня, большим растирал клитор, подалась ему навстречу.

– Лежи смирно, – хриплым голосом приказал Доминик. Другой рукой стянул шорты, оттянул сосок. Так сладко, запредельно, извивалась ужом под ним, хотелось больше, глубже, резче, хочу отдаться ему без остатка.

Доминик всасывает соски, в его руках появились зажимы для бумаги. С настороженностью смотрю, как прикрепляет к груди.

– Больно? – да, но это боль была сладкой.

– Немножко. – закусила губу. – Доминик, трахни меня, как ты хочешь, – ответом мне было его рычание, он быстро избавился от брюк, увидев колом стоящий член, плотоядно улыбнулась, вспоминая, как он хорош на вкус.

– Хочешь? – он провел рукой по всей длине, во рту образовалась слюна.

– Да, – краснея, произнесла я. Он встал возле моей головы, красная головка упиралась в губы, провела языком, чувствовала влагу между ног. Когда обхватила его губами, мой хищник зарычал.– Как мне нравится твой ротик, Адель, – намотав волосы на руку, он стал таранить меня. Это было грубо, но мне нравилось. Он входил на всю длину, и я гордилась собой, что могу принять его целиком. Мышцы на животе сжимались, поигрывая кубиками пресса, цепкий взгляд ловил мои эмоции.

Его рука вернулась между моих ног, где все горело, провела языком по члену, он уже увеличился, конец скоро.

– Нет, я не дам тебе то, что ты хочешь. – Доминик переместился между моих ног, провел горячей головкой по промежности.

– Не дразни меня, – взмолилась, подаваясь вперёд. Он вошёл в меня, положив ноги к себе на плечи, двигаясь во мне с бешеной скоростью. Когда тяжесть внутри живота стала невыносимой, охрипшим от стонов голосом прошептала:

– Я сейчас кончу, – он сдернул с сосков зажимы, неконтролируемый оргазм накрыл меня, сметая все остальные чувства. Ждал, когда стенки влагалища прекратят сжиматься, повернул меня на живот, взял за бёдра, когда потянул на себя, вошел очень глубоко, нашел какие-то особенные точки, и я вспыхнула с новой силой. Звуки шлепков бедер друг о друга наполнили комнату, воздух стал тяжелым, легким не хватало кислорода, я рвано вдыхала, когда он резко входил в меня. Попку обжег удар ладони, но не было боли, вздрогнула, скорее, от неожиданности, потом еще удар, кожа горела, я превратилась в оголенный нерв.