Несмотря на ручательство кн. Гагарина перед Екатериной и пожелания ритора, шведская Провинциальная Ложа удержалась, кажется, не более года. Она заменена была ложей Сфинкса, около которой в начале 1780-х годов и сосредоточивалось в Москве шведское масонство.

В Петербурге продолжателем капитула был, вероятно, Бебер в своей ложе Пеликана. Внешней власти у Пеликана, впрочем, не было, и ложа эта вынуждена была примкнуть ко второму Елагиному союзу[107].

Во время своего расцвета в 1780 году шведская система считала в своем составе 14 русских лож: 1) Аполлона в Петербурге, 2) Трех Мечей в Москве, 3) Трех Секир в Ревеле, 4) Феникса в Петербурге, 5) Трех Христианских Добродетелей в Москве, 6) Св. Александра в Петербурге, 7) Аписа в Москве, 8) Блистающей Звезды в Петербурге, 9) Военного Союза в Кинбурне, 10) Пеликана (Благотворительности) — в Петербурге, 11) Горуса в Петербурге, 12) Нептуна в Кронштадте, 13) Озириса в Москве и 14) Союза молодых воинов, на французском наречии говорящих[108].

К этой же системе принадлежала 15) ложа Восходящего Солнца в Казани, основанная в 1776 году и не ранее 1780 года получившая акты от Провинциальной Ложи в Москве[109].

16) От ложи Пеликана или от Св. Александра около 1780 года была основана ложа Дубовой Долины.

17) Вероятно, шведского же масонства держалась и основанная бывшими членами л. Горуса ложа Золотого Ключа в Перми, открытая 24 июня 1783 года[110].

Продолжительность существования всех этих лож неизвестна. Во всяком случае, до 1788 года существовали ложи Нептуна в Кронштадте, Аполлона, Св. Александра и Дубовой Долины в Петербурге; в начале 1790-х годов «работала» еще ложа Пеликана.

Внутренняя жизнь отдельных лож шведской системы носила двойственный характер. С одной стороны, жизнь эта не во всем отличалась от Елагиных обычаев; приемы новых членов, по-видимому, играли в ней видную роль. Так, в пермской ложе Золотого Ключа на каждом заседании (1783 год) происходил прием или посвящение из низшей степени в высшую. Обрядовая пышность, процветавшая в главных ложах системы, требовала устройства таких же торжественных церемоний, к которым чувствовали пристрастие и Елагины братья.

В дни торжеств никакие дела Великой Ложей не принимались к обсуждению. В 1788 году шведские братья настолько торжественно обставили траурную ложу в память адмирала Грейга, члена ложи Нептуна, что дали повод современникам предположить, будто этим ложа Нептуна надеялась дать своей системе известность и приобрести для нее более прочное основание.

Почти Елагиного расцвета достигли и столовые ложи. Законами Национальной Ложи установлено было весьма солидное количество обязательных тостов, за которыми могли следовать и необязательные[111].

Но с другой стороны, в шведских ложах заметна более напряженная умственная деятельность, чем в новоанглийских. В «Уставе или правиле вольных каменщиков» вкратце намечена была нравственная и филантропическая задача масонства. В развитие этого Устава в ложах произносились морально-философские речи; некоторые братья через шведскую систему прошли к розенкрейцерству (Поздеев, кн. Козловский, Походяшин, кн. Н. Н.Трубецкой).

Правительственные гонения на шведскую систему отвечали внутренним сомнениям, которые возникали у многих братьев по поводу Национальной Ложи. Известен ответ Рейхеля Новикову на вопрос последнего: как отличить истинное масонство от ложного. Рейхель сказал: «всякое масонство, имеющее политические виды, есть ложное». После этого Новиков «еще осторожнее сделался» против шведского рыцарства.

Новиков, однако, оставался почти в полном одиночестве, когда пробовал распространять свои опасения со шведской системы на самый принцип рыцарства. Даже Шварц не был его единомышленником. Большинство держалось того убеждения, что, если шведская система оказалась ложной, надо искать другую, но в кругу того же рыцарства. Заподозрен был сперва лишь самый факт политической интриги внутри шведского рыцарства, но не понятие рыцарства вообще. Получить истинную систему надеялись все-таки от «Строгого наблюдения». Доступы к нему существовали для московских братьев и помимо Швеции.

В 1777 году в Москве «работала» тамплиерская ложа Candeur, основанная майором Беннингсеном.

Около 1779 года П. А.Татищев, мастер московской ложи Трех Знамен, достал себе из Берлина через английского купца Тусеня «четыре градуса шведских стрикт-обсерванских». В следующем году новый знакомец московских масонов, Шварц, сообщил братьям, что «в Курляндии есть старое масонство и в великом почтении у дворянства»[112].

Около 1781 года отпавший от шведской системы князь Трубецкой образовал с участием Новикова и Шварца «тайную сиентифическую» ложу Гармонии. Национального мастера Гагарина с его Сфинксом оставили в стороне; сперва побоялись пригласить и Татищева, градусы которого также были заподозрены в сходстве со шведскими.

Ложа Гармонии, по словам Новикова, «формальных собраний не имела еще; а только собирались для советований об ее установлении и как искать вышних градусов; ибо ведали, что Иван Перфильевич больше нашего Рейхелевских градусов не имеет; от барона же Рейхеля получить никакой надежды мы не имели, то предложил, наконец, Шварц, что он знаком с одним из старших курляндских масонов, фамилии его не помню, а знаю только, что он был мастером ложи Курляндской и префектом, помнится, капителя их по рыцарским градусам, который состоит в связи и знаком с некоторыми берлинскими масонами, которые работают по тем же актам, по которым и мы; и что и барон Рейхель с ними был знаком, вероятно, что от них и сам получил, то ежели мы его (Шварца) отправим туда, то он надеется получить сии вышние градусы».