К середине XX века популярность Монако у туристов, желающих проиграть там свои состояния, значительно упала, и княжество испытывало серьезные финансовые трудности. И тогда миллионеру Аристотелю Онассису, который вкладывал деньги в монакские казино и фактически владел половиной княжества, пришла в голову мысль, что Ренье надо жениться на какой-нибудь мировой знаменитости. Такая «звездная» княгиня могла бы вновь привлечь в Монако разбежавшуюся по другим курортам публику. Началось «зондирование почвы», например, у Мэрилин Монро полушутя интересовались, не хочет ли она стать княгиней.

При этом сам князь оставался в полном неведении о ведущихся за его спиной поисках, но, как оказалось, двигался в том же направлении. Конечно, он никогда не имел недостатка в женщинах, желающих скрасить его одиночество. Но в отличие от Онассиса он руководствовался не только сиюминутными интересами, потому что понимал – ему, как князю и доброму католику, придется жить с выбранной женой всю жизнь.

Возможно, будь у них с Грейс обычный роман, из него тоже ничего бы не вышло, но переписка помогла им стать друзьями прежде, чем они задумались о любви и тем более браке.

В качестве катализатора отношений принца Монако и Грейс Келли выступил княжеский капеллан и исповедник отец Такер.

Ренье поделился с ним своими мыслями насчет прекрасной девушки, с которой так легко и приятно переписываться, и тот очень этим заинтересовался.

Летом 1955 года отец Такер познакомился со старым другом семьи Келли, Рассом Остином, который вместе с женой отдыхал в Каннах. Он подробно расспросил их о Грейс и ее семье, после чего стал инициатором посещения Филадельфии, чтобы Ренье смог вновь встретиться с Грейс.

Известно, что в США князь ехал уже с намерением присмотреться к ней и, если решит, что не ошибся в своем выборе, сразу сделать предложение. Во всяком случае, он перед отъездом уведомил Францию, под протекторатом которой находилось Монако, что намерен найти себе в Америке невесту. А учитывая, что список кандидаток был невелик и в нем была всего одна голливудская звезда (требования Онассиса со счетов сбрасывать было нельзя), можно быть практически уверенным, что выбор он сделал заранее.

Пресса сделала из этой поездки романтическую историю, напомнив всем, что в случае отсутствия у Ренье наследника Монако потеряет независимость и станет частью Франции. Это было не совсем так, но зато как красиво звучало! Публика с восторгом следила за принцем, отправляющимся в путешествие, чтобы найти свое счастье и спасти свою страну.

25 декабря 1955 года князь Ренье нанес визит семье Келли.

Встреча прошла гладко, чему немало способствовал отец Такер, сразу понравившийся Джеку Келли. «Мой отец с первого взгляда мог распознать священника-ирландца, – рассказывала об этом знакомстве Пегги. – «Отец Такер, – сказал он, – присаживайтесь, и я угощу вас сигарой».

Грейс держалась напряженно и заметно нервничала – она знала о том, что князь приехал в Америку за невестой, и понимала, что это не просто визит, а знакомство с ее семьей.

Супруги Келли к тому моменту уже тоже знали о намерениях гостя, причем совершенно точно, – отец Такер все им рассказал еще накануне вечером. И хотя Джек продолжал относиться к иностранцам пусть и титулованным с подозрением, на всякий случай считая их всех проходимцами (к тому же он слабо представлял себе, что такое Монако и где это находится), но поводов для возражений у него не было – Ренье был католиком, в браке прежде не состоял и занимал высокое положение.

Что же, все формальности были соблюдены, и когда 28 декабря Грейс приехала в Нью-Йорк на урок вокала (она уже подписала договор на участие в еще одном фильме), она сразу позвонила подругам и сообщила им, что выходит замуж. Потом они еще целый день гадали, кто же этот счастливый избранник, а когда Грейс назвала имя князя Монако, долго не хотели верить. Впрочем, это вполне объяснимо – они же не знали об их переписке и не понимали, как можно за пять дней познакомиться, влюбиться и решить пожениться.

Новость о том, что князь Монако женится на голливудской звезде Грейс Келли, распространилась по Америке со скоростью света.

Уже на следующий день все газеты запестрели статьями и фотографиями, строя самые фантастические предположения о том, как развивался их роман. Всю эту шумиху радостно поддерживали на «Метро-Голдвин-Майер», где сразу поняли, что такая реклама бывает раз в сто лет.

Ренье это не слишком понравилось, он считал, что его личная жизнь – его личное дело, и не собирался пускать репортеров дальше гостиной. Но Джек Келли, лучше представлявший, что такое американская пресса, а главное – всегда любивший быть в центре внимания, быстро объяснил ему, что от журналистов все равно не скрыться, а значит, надо самим срежиссировать «спектакль» для репортеров и фотографов.

Было устроено два вечера с участием прессы – в Филадельфии в кругу семьи и на благотворительном балу в Нью-Йорке. Ренье это сильно раздражало, и он даже обронил несколько фраз насчет того, что он не собственность «Метро-Голдвин-Майер» и не обязан улыбаться перед их камерами. Впрочем, дальше небольшого ворчанья дело не зашло.

Грейс нужно было еще уладить кое-какие личные дела, чтобы начать новую жизнь с чистой совестью.

Она написала о своей помолвке Джину Лайонзу и Жан-Пьеру Омону, а с Олегом Кассини попрощалась лично.

Встретилась она и с Доном Ричардсоном, с которым даже поделилась своими страхами. «Она сказала, что к ней приходил священник, чтобы обсудить религиозную сторону дела, и что при этом присутствовал врач, который должен был сделать заключение, что Грейс не страдает бесплодием, – рассказывал он много лет спустя. – Она сказала, что ей не избежать гинекологического кресла и связанных с ним разглядываний и ощупываний. Ее беспокоило не столько бесплодие, сколько девственность. Неизвестно, что там хотел разглядеть врач, однако она ужасно волновалась».

Ричардсон посоветовал ей не паниковать и сказать врачу, что случайно «порвалась», занимаясь спортом в школьные годы. Грейс так и сделала, и врач ей поверил. Ну или сделал вид, что поверил, потому что князь, судя по всему, вовсе не питал иллюзий насчет девственности своей избранницы и хотел только соблюдения внешней благопристойности. Он был уверен в серьезности намерений Грейс стать образцовой женой и княгиней.

Прежние возлюбленные Грейс все поняли и не стали доставлять ей неприятностей, в отличие от родителей…