«Кузина?»

Алек двинулся за преследователями через парк, прячась од покровом пышной листвы. Тем временем удивленный Уэстленд пригласил Куркова подождать в доме, пока его люди вернут беглянку.

Бекки свернула за угол и почти бегом понеслась по спокойным, красивым кварталам.

Оглянувшись, она увидела сзади четверку казаков, которые, преследуя ее, разделились на пары, видимо, намереваясь в соответствии со своей обычной тактикой отрезать ей путь.

Хватая ртом воздух, Бекки побежала еще быстрее.

Казаки приближались. Бекки бросилась к конюшням дома, мимо которого пробегала. Проулок был совсем узким, но там девушка обнаружила лабиринт стойл и каретных сараев, где можно было спрятаться. Она скользнула в первую же открытую дверь конюшни, шмыгнула в пустое стойло и затаилась в тени.

Она слышала, как насвистывает конюх, подметая проход в дальнем конце сарая, потом раздался громкий топот. Это в конюшнях появились казаки. Их шаги эхом отдавались в узком проулке.

Бекки замерла и затаила дыхание. Охотники приближались. До девушки долетали их гортанные крики.

В соседнем стойле вдруг зашуршала солома. Бекки вздрогнула и резко обернулась, но тут дружелюбное фырканье подсказало ей, как можно спастись. Но решится ли она?

«Надо бежать отсюда. Немедленно».

Бекки неслышно выбралась из стойла и с радостью увидела, что лошадь вышла наружу и бродит в собственном небольшом загоне. На рослом гнедом уже было кожаное седло. Бекки позаимствовала вожжи, намотанные на один из столбов, дрожа от страха, перелезла через забор и подошла к животному.

Жеребец проявлял недовольство, мотал головой, переступал с ноги на ногу. Бекки изо всех сил цеплялась за луку, стараясь подчинить себе лошадь и не привлечь внимания казаков. К несчастью, беглянка проявляла больше решимости, чем умения.

— Господи, помоги мне, — сквозь зубы бормотала она. — Ну же! Ну! Хороший мальчик, хороший. Стой, тебе говорят, стой!

— Эй! — внезапно завопил конюх. — Ну-ка, убирайся оттуда! Оставь в покое лошадь, тебе говорят!

Бекки в отчаянии оглянулась — в дверном проеме мелькнул конюх. Он бросил свою метлу и на всех парах мчался к жеребцу. Его крики насторожили казаков.

— Прыгай, безмозглая скотина! Прыгай! — Девушка сжала коленями бока жеребца и насмерть вцепилась ему в гриву.

Жеребец встал на дыбы. Бекки почувствовала, что сползает назад, но только сильнее сжимала пальцы.

— Давай! — Девушка ударила пятками по бокам лошади. На секунду передние копыта коснулись земли. Жеребец вовсе не хотел подчиняться. И все же он прыгнул — сначала сделал три быстрых, пружинящих скачка, потом взлетел в воздух, молотя передними ногами, и пронесся высоко над жердями изгороди. Бекки задохнулась от страха. Земля оказалась далеко внизу.

Приземление копыт на камни мостовой было таким жестким, что у девушки клацнули зубы. Но тут объявилось еще одно несчастье — желая покрепче ухватиться за гриву, Бекки выронила вожжи.

И что еще хуже — строптивость жеребца дала казакам шанс — у них хватило времени перекрыть единственный выход из лабиринта построек. В следующий миг казаки стащили девушку с лошади.

— Отпустите меня! — кричала девушка.

Зажав ее между собой и крепко держа за обе руки, они развернули Бекки лицом к выходу из конюшен, намереваясь вернуть добычу князю Михаилу. Но тут глаза девушки распахнулись от изумления. Казаки тоже замерли, увидев, что некий широкоплечий белокурый архангел с синими глазами внезапно появился, как Божья кара, и сверкающей на утреннем солнце шпагой перекрыл единственный выход на улицу.

— Алек! — побледнев, выдохнула Бекки. — Что ты здесь делаешь?

— А на что это похоже? — прорычал он в ответ, не отводя глаз от противников. — Разумеется, спасаю тебя, дорогая.

— Слишком поздно. Уходи, Алек! Пожалуйста! Это казачьи войска. — Она с трудом сглотнула. — Они тебя убьют. А если не убьют, то у моего родственника есть еще дюжина. Они тебя выследят и прикончат. Уйди, прошу тебя.

Он едва заметно пожал плечами.

— Мы, братья Найты, не бросаем друзей, — заявил он с едва ощутимой нотой иронии. — Любовь моя, твоя маленькая тайна выплыла наружу. Нам надо поговорить.

— Беги отсюда! — Бекки почти визжала, но Алек не двинулся с места.

— Если ты думаешь, что я брошу тебя после того, что было ночью, — преувеличенно спокойным тоном проговорил он, не сводя взгляда с казаков, — значит, ты судишь обо мне неверно.

Бекки на секунду прикрыла глаза в смущении оттого, что ее хитрость раскрыта. Она не думала, что так случится. Ей и в голову не пришло, что он станет за ней следить.

— Пожалуйста, Алек, это мое дело.

— Что ж, cherie, похоже, ты его проигрываешь. Я здесь для того, чтобы уравнять шансы.

— О Господи! — Дьявол бы побрал его мужскую гордость! Он же погибнет прямо у нее на глазах!

Когда Бекки вновь открыла глаза и вернулась к кошмару, Алек уже вперил острый, как стрела, взгляд, в более крупного из двух казаков.

— Отпустите ее, и я подарю вам жизнь.

Оба гиганта лишь расхохотались от этого вызывающего заявления. У Алека заиграли желваки на лице. Он изменил угол наклона шпаги, теперь его кончик оказался на уровне сердца одного из казаков.

— Вам ясно сказано, отпустите ее.

Казак понял, что ему брошен вызов. Бросив мрачный взгляд на товарища, он швырнул Бекки тому на руки и, сделав шаг к Алеку, потянул саблю из ножен.

— Давай-давай, урод! — пробормотал он, становясь в позицию и дерзко глядя на приближающегося статного казака. В глазах под тяжелыми веками он видел отблески бесчисленных битв, долгие века грабежа и насилия, начиная с времен Аттилы.

Казак сделал мощный выпад стальным клинком. Алек парировал. В высоких стенах узкого проулка заметался душераздирающий звон столкнувшихся лезвий. Алек почувствовал, как вибрация от первого удара отдалась в костях рук. Его собственная шпага дрожала от напряжения.

Казак расхохотался ему в лицо. Глухой, хриплый голос выкрикнул смертельную угрозу.

Они отпрянули друг от друга, и сражение началось всерьез.

Никогда прежде Алеку не случалось так быстро переходить к обороне. Он снова и снова бросался в атаку, но не смог нанести противнику ни одного поражающего удара, отчаянно пытался сохранить самообладание, однако бесился все сильнее после каждого выпада казака, когда ему самому приходилось отступать, уклоняясь от смертоносных ударов. Темп боя нарастал. Клинки сверкали как молнии. С обеих сторон сыпался град ударов. Звон оружия становился все громче. Алек сосредоточил все мысли на противнике и стратегии победы.

Они кружили по пятачку, сходились, расходились.