не понял, почему он так сказал. Почему именно пять. А не два?

Пять.

Два лучше, чем пять.

Они приедут, и будет целая неделя. А потом они еще на неделю задержатся, они всегда задерживаются. Ну, иногда. В апреле. Они пойдут в лес, там есть места, в которых снег лежит до начала мая и можно встретить подснежники.

Подарит ей букет. Подснежники — самые красивые цветы. Тогда он тоже подарил ей подснежники, она положила их в книгу, а сверху поставила вазу и забыла. И цветы каким-то образом впечатались прямо в бумагу, там был какой-то роман про чересчур умных чаек…

— В прошлый раз Петька сказал, что «Сони» привезет, — сказал Тюлька. — Ну, зимой тогда. Она к телевизору подключается. Ты когда-нибудь видел «Сони»?

— Да.

— А я нет. Там разные игры есть… Можно стрелять, как из настоящего автомата. Дождусь только Петьку…

— Чугун — урод, — сказал Аксён. — С этим ничего не поделать уже…

— А она?! Она чего? За что она меня сегодня?

— Она… Она болеет.

— Она пьяница! Они с дядей Гиляем вчера три бутылки выпили, а потом меня ночью к Крыловой посылали! Я сбегу!

— Куда?

Тюлька не знал, куда бежать. Поэтому ответил неуверенно:

— В Америку… — сказал он неуверенно. — Еще в Бразилию.

— Хорошо. Я сам уже давно хочу сваливать.

— Правда?

— Угу. Так что можем вместе, ну если хочешь. В Америку, конечно, не доедем, но можно в Питер.

— А где мы там жить будем?

Тюлька успокоился.

— Найдем что-нибудь. Придумаем. Но надо подготовиться хорошенько. Так что ты готовься… К тому же надо бежать не сейчас, а летом. Летом лучше. Проще.

— Это точно, — согласился Тюлька. — Летом всего много. Грибы можно собирать… Только я сейчас домой все равно не пойду! Она опять драться будет!

Будет, подумал Аксён.

— Она меня тоже лупила, — сказал он. — А Чугуна как лупила, я до сих пор помню. Он от нее по всему дому бегал! А однажды даже на крышу забрался. Он на крыше сидит, а мамка вокруг бегает, весь разъезд смеялся.

— А теперь не смеются. — Тюлька поднял шишку, зашвырнул вверх. — Теперь не смешно уже…

— Она на самом деле больна. Это болезнь.

— Да ей просто нравится. — Тюлька швырнул еще шишку. — Нравится пить! И дяде Гиляю тоже. Они пьяницы! Мы им не нужны!

— Нужны, — возразил Аксён. — Конечно, нужны…

Не нужны, Тюлька прав, не нужны. Ни матери, ни уж тем более дяде Гиляю. Он вообще иногда думал, что матери у них нет больше. Ведь Верка уже не очень-то мать, уже совсем перевернулась. Тюлька еще маленький, ему еще надо верить. Это как солнце — в детстве человек должен жить в солнечном свете. А еще он должен верить в родителей — это все равно что солнечные витамины. Зачахнуть без них на раз-два.

— И мы им нужны, — сказал Аксён. — И они нам, так уж всегда вообще бывает.

— А Петьку мама не бьет, — сказал Тюлька. — Никогда не бьет. У него кроссовки с компрессором, а на Новый год ему «Сони» купили…

— Пойдем на Темные озера, — перебил Аксён. — А?

Тюлька вылупил глаза.

— Ну да, на Темные озера, — повторил Аксён. — На пару дней. Там тихо, поживем потихонечку.

— Там же ведьмы! — прошептал Тюлька.

— Ведьмы?

— Ну да. Все же говорят, что ведьмы там. К озерам никто и не ходит, поэтому и тихо там… Они утаскивают…

— Значит, домой?

Тюлька помотал головой:

— Не, лучше на озера. Я слышал, там мангусты водятся!

Аксён задумался. Какие еще мангусты?

— Может, лангусты? — спросил он.

— Может, и лангусты… Креветки такие большие…

— Значит, на озера. Жди здесь, я сейчас. На этом самом месте, понял?

— Понял. — Тюлька сел на мох, обхватил руками плечи.

Холодно ему. Ему всегда холодно, мерзляк Тюлька, мерзляк, это у нас у всех такое, у всех руки мерзнут, и руки, и ноги, кровь плохо ходит…

— Не сиди, простынешь. — Аксён рывком поднял Тюльку и прислонил к сосне. — Жди.

Тюлька буркнул что-то неразборчивое. А потом вслед еще крикнул про вездеход.

До дому Аксён добрался быстро. Не хотелось их видеть, ни мать, ни Гиляя, но до озера далеко и идти налегке не стоило, надо было взять хотя бы хлеба. И банку. Чай еще.

Все находились дома. Слушали музыку, из форточек вываливался заикастый рэп, видимо, дядя Гиляй и Чугун сошлись на рэпе. А матери все равно.

Аксён проверил веранду.

Хлеба не было. Даже крошек, Аксён заглянул в хлебницу, заглянул в сумку на двери. Ничего. Заходить в дом через крыльцо не хотелось, и Аксён решил осторожно влезть в окно. Их с Тюлькой комната располагалась в дальнем углу дома, так, даже не комната, отгородка, если Аксён приходил ночью, он всегда так и делал.

Приставил к стене лестницу, взобрался, обнаружил, что окно закрыто изнутри на задвижку, все равно пришлось пробираться через зал.

Бутылки стояли вдоль стены. Пустые. Мать лежала на диване, Чугун сидел на полу в углу и обнимался с Жужей, дядя Гиляй курил. Он увидел Аксёна, тут же выбрался из-за стола, подбежал, улыбаясь…

Замолчал.

Хотел что-то сказать, но на пути от стола до Аксёна забыл, что именно.

— Как самочувствие? — осведомился Аксён.

— Да… — протянул он. — Здоровье нам не помешает…

— Особенно если так жрать.

— Ты как с дядей разговариваешь? — промычала мать.

— С уважением. — Аксён попробовал обогнуть Гиляя по флангу, но тот слишком сильно раскачивался, это серьезно затрудняло маневр.

— Он нас уважает, — сообщил Чугун Жуже. — Смотри-ка ты…

— Он нас не уважает, — возразила мать. — А мы его семья, между прочим…

— Мы его семья… — Чугун чмокнул Жужжу в ухо. — Это так трогательно…

— Кровные родственники, — усугубил Гиляй. — Мы его кровные родственники…

— Сыночек называется… — прогудела мать. — Яблочко…

— Спокойно, спокойно, я ему сейчас объясню…

Гиляй попытался было приобнять Аксёна, но тот увернулся, и Гиляй проехал мимо, в стол, в сковороду с макаронами, в миску с сосисками. Сосиски опрокинулись на пол, на них тут же накинулась Жужжа, стала подбирать, в единоборство с Жужжей вступил Чугун, Жужжа цапнула его за палец, мать принялась смеяться.

— Зачем меня обрушил? — Гиляй пытался восстать из макарон, но не восстал. — Моя мать твою мать любила…

Аксён собрал со стола чайные пакетики и сахар, выудил из сухарницы все сушки и проследовал в свою комнату. Достал самодельный котелок, топорик, который на всякий случай хранил под койкой, спички, пакетики с лапшой. Шоколадные батончики из подоконничной шхеры.

Открыл шкаф.

Шкаф был заполнен пластмассовыми игрушками. Корытца, автомобильчики, герои, море непонятной разноцветной чепухи, в изобилии производимой в Китае, — Петька Семиволков завозил на лето