Ситуация изменилась в конце осени 1941 года, когда стало все более и более ясно, что Советы не будут «раздавлены, как яйца», а их упорное сопротивление нацистам показало, что они, вероятно, будут чрезвычайно полезным континентальным союзником англичан на довольно продолжительное будущее, что, конечно, было также выгодно американскому партнеру Великобритании по ленд-лизу. Нью-Йоркская фондовая биржа начала отражать этот факт: котировки начали расти по мере того, как нацистское продвижение в России замедливалось. Более того, начиная с этого времени, можно было выдавать кредиты и Советскому Союзу, а это означало, что корпоративная Америка может начать «делать бизнес» с до тех пор ненавидимыми ею советскими «красными». В ноябре 1941 года Вашингтон и Москва заключили соглашение по ленд-лизу127.

Когда Красная армия под Москвой в начале декабря вынудила танки вермахта повернуть в обратную сторону, это было особенно хорошей новостью для корпоративной Америки вообще и для корпораций, занимающихся ленд-лизом, в частности. Они не понимали истинной важности битвы под Москвой, но теперь стало очевидно, что их британский партнер, который с трудом пережил невзгоды 1940 года, сможет продолжать вести войну на неопределенный срок, что ликвидировало необходимость вмешиваться в нее для самих американцев. Советский Союз был полезным тем, что мощно способствовал военно-экономическому выживанию самого главного клиента Америки – Великобритании128. И когда 11 декабря 1941 года Гитлер объявил войну США, Советский Союз, как враг врага Америки, автоматически стал партнером, союзником и своего вида другом, нелюбимым и временным другом, но тем не менее другом. Америка, таким образом, стала тесно связана с государством, которое ранее так сильно было ненавидимо Вашингтоном и правящей элитой США. Симптоматичным для новой ситуации было то, как был принят Максим Литвинов, новый советский посол, который прибыл в Вашингтон, чтобы представить свои полномочия в декабре 1941 года Это резко контрастировало с тем, как обращались с его предшественником. Как отметил журналист Дэвид Бринкли, Литвинова чествовала элита общества, которая «теперь видела в России союзника, врага своего врага и, следовательно, друга»129.

Среди правящей элиты США уже не модно стало выражать восхищение Гитлером, хотя с его нападением на СССР германский диктатор сделал именно то, чего руководящие круги Америки уже давно от него ожидали. Под конец 1941 года нацистская победа над Советами перестала быть желательной не только потому, что Германия вдруг стала врагом, но и потому, что теперь это было бы плохо для бизнеса; это поставило бы под угрозу прибыль, поступающую в изобилии от ленд-лиза. Немецкая победа над СССР была бы катастрофической с точки зрения самых больших опасений всех страховых расчетов – рубашки, которая была гораздо ближе к телу даже самых упрямых бизнесменов, чем любые их причудливые идеологические соображения.

Американская элита в то время надела антифашистскую шляпу, но в глубине души многие ее члены, если не большинство из них, остались истинными антикоммунистами. Те, кто ранее надеялся, что Гитлер уничтожит колыбель коммунизма, теперь увидели титаническую борьбу на бесконечном Восточном фронте в ином свете. Они не желали определенной победы ни одной стороне, предпочтитая, чтобы противники как можно дольше были заняты войной друг с другом и как можно больше друг друга ослабили. Надежда на длительность конфликта между Берлином и Москвой нашла отражение во многих газетных статьях и в столь известном замечании сенатора Гарри Трумэн 24 июня 1941 года, всего лишь через два дня после начала операции «Барбаросса», нацистского нападения на Советский Союз: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если Россия будет побеждать, мы должны помогать Германии, так чтобы обе стороны понесли как можно большие потери». Даже уже 5 декабря 1941 года, всего за два дня до японскиго нападения на Перл-Харбор, которое «официально усадило американцев в одну и ту же антифашистскую лодку с англичанами и русскими», как писали американские историки Клейтон Р. Koppeс и Грегори Д. Блэк, карикатура в херстском «Chicago Tribune» намекала, что было бы идеально для цивилизации, если бы эти «два опасных зверя [нацисты и Советы] уничтожили друг друга». Если этот сценарий каким-то образом стал бы реальностью, то Америка с Великобританией на ее стороне смогла бы сама создать новый порядок в Европе. В конце 1941 года дела, действительно, выглядели так, будто такой сценарий вполне мог осуществиться130.

В военном и политическом отношении дела шли хорошо для Соединенных Штатов, и в экономическом отношении американские корпорации получали выгоду от войны на Восточном фронте и рынков, которые были открыты для них с появлением нового партнера США по ленд-лизу. Соединенные Штаты Америки (вместе с Канадой и Великобританией) в конечном итоге поставили в СССР гораздо меньше оружия, чем «Студебеккеров» и грузовиков, джипов, одежды и консервов. Ленд-лизу также открылись ранее немыслимые перспективы вовлечения гигантского Советского Союза в американскую экономическую сферу влияния после войны – тема, которую мы рассмотрим ниже. Иногда утверждается, что Советский Союз сумел выжить в ходе нацистского нападения только благодаря американской помощи по ленд-лизу, но по ряду причин такое утверждение крайне сомнительно. Во-первых, как мы уже видели, соглашение о ленд-лизе с Советским Союзом было заключено только в конце 1941 года. За первые поставки американского оружия и других материалов Советы были обязаны платить наличными. эти первые поставки были очень скромными, если не сказать незначительными. Так, немецкий историк Бернд Мартин утверждает, что на протяжении 1941 года американская помощь Советскому Союзу оставалась «фиктивной». Американская материальная помощь стала значительной только в 1942 году, то есть задолго после того, как Советы в одиночку остановили вермахт и повернули ход войны. Во-вторых, американская помощь никогда не составляла более чем 45 процентов от общего объема советского производства военного времени, хотя надо признать, что даже такое небольшое количество в кризисной ситуации могло бы, возможно, оказаться решающим. В-третьих, сами Советы производили все высококачественные виды легкого и тяжелого оружия, такие, как танк Т-34, вероятно, лучший танк Второй мировой войны, которые обеспечили их успех в борьбе против вермахта. В-четвертых, и это, наверное, самое главное, разрекламированная помощь СССР по ленд-лизу в значительной степени нейтрализовывалась той неофициальной, ограниченной, но очень важной помощью, которую американские корпоративные источники предоставляли немецким врагам Советов. В 1940 и 1941 годах американская промышленность получала прибыль, в первую очередь, от бизнеса с Великобританией, но это не помешало американским нефтяным фирмам и трестам заключать тайные, еще более прибыльные бизнес-сделки также и с фашистской Германией. Огромные запасы нефти были доставлены в нацистскую Германию при помощи нейтральных государств, таких, как Испания, о чем было известно в Белом доме. Американская доля в импорте жизненно важных для Германии нефтепродуктов быстро увеличивалась; в случае моторного масла – с 44 процентов в июле 1941 года до не менее 94 процентов в сентябре того же года. Учитывая истощение германских запасов нефтепродуктов в то время, было бы справедливо сказать, что немецкие танки, вероятно, никогда не дошли бы до окраин Москвы без топлива, поставляемого Германии американскими трестами131. Более того, без поставляемого США топлива ни нападение Германии на Советский Союз, ни, раз уж о том зашла речь, какая-то любая другая из немецких военных операций 1940 и 1941 года не были бы возможными, согласно немецкому историку Тобиасу Йерсаку, эксперту в области американского «Топлива для фюрера»132. Наконец, следует также учитывать, что с помощью «обратного ленд-лиза» Советский Союз поставлял США важные сырьевые материалы, в том числе хром и марганцевую руду, а также платину; и если учитывать это, то, возможно, США даже выиграли больше, чем Советы, от торговли военного времени133.