Не сводя с меня глаз, Тамлин вторично приказал Ласэну:

– Уходи.

В словах ощущалась неприкрытая угроза. На этот раз Ласэн не стал возражать и быстро покинул кабинет, закрыв двойные двери. Я протянула нить в коридор. Ласэн сидел у подножия лестницы. Вслушивался. Шестеро караульных в коридоре – тоже.

Я стояла, выпрямив спину и расправив плечи.

– Тебе не следует говорить со мной подобным образом, – сказала я Тамлину. – Помнится, ты мне обещал, что больше не будешь себя вести, как прежде.

– Ты даже не представляешь, чем мы рискуем.

– Хватит говорить со мной свысока! Или забыл, через что я прошла, чтобы вернуться сюда, к тебе? К нашему народу? Думаешь, твои подданные рады сотрудничеству с Сонным королевством? Думаешь, я не вижу, что́ написано на их лицах? Вопрос: а стою ли я того бесчестия, на какое ты обрек Двор весны?

Дыхание Тамлина вновь сделалось шумным и прерывистым. Прекрасно. Я хотела вышибить его из колеи. Настало время ему услышать правду.

– Чтобы вернуть одну меня, ты нас всех продал, – тихим, холодным тоном продолжала я. – Ты сделал нас рабами… хуже того, шлюхами Сонного королевства. И прости меня, если я теперь пытаюсь вернуть хотя бы часть потерянного.

Из костяшек его пальцев выдвинулись когти. Из горла вырвалось звериное рычание.

– Видно, особы королевской крови заскучали и решили поохотиться на двуногую дичь, а потом хорошенько ее помучить перед смертью, – продолжала я. – Если ты желаешь стоять на коленях перед Сонным королевством, стой. А я пресмыкаться перед ними не собираюсь.

Это стало последней каплей. Тамлин взорвался.

Затрещала ломающаяся мебель. Зазвенели разбитые стекла в окнах.

Но в этот раз я не окружила себя защитной преградой.

Опрокинутый столик сбил меня с ног и швырнул прямо на книжные полки. Я ощутила жгучую боль сразу в нескольких местах и начала сползать на устланный ковром пол. Тамлин подскочил ко мне. У него дрожали руки.

Двери настежь распахнулись.

– Что ты наделал! – крикнул Ласэн.

Он грубо отпихнул оторопевшего Тамлина. Тамлин был настолько потрясен случившимся, что даже не сопротивлялся. Ласэн протянул мне руку, помогая встать.

По щеке у меня ползла теплая струйка крови.

– Тебе надо умыться, – сказал Ласэн, обнимая меня за плечи и выводя из развороченного кабинета.

Я едва его слышала. В голове звенело, а окружающий мир покачивался и вращался.

Караульные (а среди них были Брон и Харт – любимые гвардейцы Тамлина) очумело глазели то на растерзанный кабинет, то на мое лицо.

Что ж, вид у меня был под стать кабинету. Когда мы проходили мимо коридорного зеркала в золоченой раме, я поняла, чем вызван ужас караульных. Глаза у меня были остекленевшими, лицо – мертвенно-бледным, а из большой раны на щеке продолжала капать кровь.

У меня были исцарапаны шея и руки. Но я не возражала против того, чтобы смыть кровь и посидеть в горячей воде. Потом я применю целительные силы – дар верховного правителя Двора зари. А пока пусть полюбуются на меня в таком виде.

– Фейра! – окликнул меня Тамлин.

Я остановилась, зная, что на меня сейчас смотрит множество глаз.

– Я в лучшем виде, – прошептала я. – Прости.

Потом я стерла кровь со щеки и повторила:

– Я в лучшем виде.

Мои слова не убедили никого, а уж тем более Тамлина.

Вздумай я сейчас написать картину, я бы назвала ее «Ловушки и наживки».

Я едва успела залезть в горячую воду купальни, как поймала вопрос Ризанда: «Ты никак покалечилась?»

Сегодня его вопрос звучал совсем тихо, а связующая нить казалась натянутой туже, чем несколько дней назад.

«Есть немного, но ты не волнуйся, – ответила я. – С этим я легко справлюсь». Однако мои порезы и царапины не торопились заживать. Наверное, я слишком усердно подавляла свои целительные способности.

Я долго ждала его ответа. Риз ответил. Он пытался втолкнуть как можно больше слов, зная, что расстояние не позволяет нам переговариваться мгновенно.

«Бесполезно призывать тебя к осторожности. Бесполезно торопить вернуться домой. Но я хочу, чтобы ты вернулась. Поскорее. А еще я хочу его смерти – за то, что он посмел поднять на тебя руку».

Связующая нить доносила не только слова, но и гнев Ризанда. Я попыталась его успокоить: «Он не поднимал на меня руку. Это сделала его магия».

Я сидела в остывающей воде. Наконец пришел его ответ: «Рад, что ты способна с юмором относиться к подобным вещам. У меня вот не получается».

Я отправила ему свой образ с высунутым языком.

Ответ пришел, когда я уже вылезла из воды и оделась. Как и мой, он был бессловесным. В мозгу мелькнуло лицо Ризанда. У него тоже был высунут язык. Но помимо языка, там было кое-что еще.

На следующий день я выразила желание проехаться верхом. Я нарочно выбрала время, когда Брон и Харт несли караул, попросив их меня сопровождать.

По большей части они молчали, однако я чувствовала их внимательные взгляды, когда морщилась после каждой выбоины на тропах весеннего леса. Рана на щеке все еще оставалась заметной, а другие раны, скрытые под одеждой, были причиной моих недовольных гримас. Я рассчитывала на более скорое их заживление, хотя в какой-то мере это играло мне на руку.

Вчера за обедом Тамлин попросил у меня прощения. Я его простила, но Ласэн не разговаривал с ним весь вечер.

Юриан и близнецы выразили недовольство новой задержкой. Я сообщила им, что поранилась и не смогу сопровождать их к стене. Тамлину не хватило смелости предложить близнецам ехать без меня. Увидев на мне багровеющие последствия его вспышки, он прекрасно понял: меня спасло только мое новое фэйское тело. Человеческое тело такого не выдержало бы.

Испробовав на себе невидимую злобу богге (мы с Ласэном все-таки не зря старались), близнецы затаились. На время, конечно. Я не снимала охранительных заграждений, возведенных вокруг себя и других. Это отзывалось во мне постоянной головной болью и не позволяло распознавать другие виды магии. Отдых на границе не принес желанной перемены. Я лишь усугубила свое состояние, попытавшись спасти ту несчастную троицу.

Я позвала Ианту и дипломатично дала ей понять, что нуждаюсь в ее успокаивающем присутствии. Она уже знала все подробности случившегося в кабинете. Ианта вскользь сообщила, что Тамлин побывал у нее на исповеди. Он молился Матери, Котлу и всем прочим божествам, призывая простить ему этот поступок. Я с деланой непринужденностью сказала Ианте, что простила его в тот же вечер. Затем я разыграла очередной спектакль: вначале поблагодарила верховную жрицу за «мудрые советы», а затем, во время обеда, где присутствовали гости из числа придворных и мелких правителей, громогласно заявила, как же нам повезло: Тамлин и Ианта надежно защищают наши земли.