«Должно быть ревизоры из Петербурга, – с тоскливым ужасом подумал он. – Спаси и сохрани, Господи!..»

Губернатор вспомнил о городской казне и заложенном на воронежских верфях царском флоте. Самым отвратительным было то, что денег на взятки не осталось ни копейки – три дня тому назад пьяный вдрызг губернатор собственноручно набил лифчик заезжей красавицы золотыми червонцами. Теперь молодуха лежала в постели рядом с ним и задумчиво кусала кулачок.

– Открывай, стервец! – донесся из-за двери чей-то грубый голос. – Открывай, а то хуже будет!

– Свечу зажги… – срывающимся голосом приказал девице губернатор и бросился к двери.

Засов долго не поддавался, потом глухо звякнул и в комнату вместе с клубами морозного пара ввалился высокорослый, пьяный донельзя детина. Он молча ткнул губернатора кулаком в грудь, а затем попытался найти так необходимую ему, в его теперешнем состоянии, третью точку опоры.

Грубость незнакомца, одетого в форму непонятно какого ведомства, обидела губернатора, но, тем не менее, он спокойно спросил:

– Ты кто?

Пьяный верзила наконец-то приземлился на постели рядом с повеселевшей девицей и только тогда счел возможным представиться:

– Дед Пихто.

Глаза губернатора недобро прищурились: государева служба подобных шуток не терпела. Но, снова вспомнив о пустой казне, губернатор сумел сдержать готовый вырваться наружу боярский рык.

– Ты вот что, – стараясь казать спокойным, сказал он, – если по делу государеву, то говори, а нет – так иди, проспись.

Верзила глумливо всхлипнул:

– Не буду я говорить… Обидел ты меня.

Губернатора передернуло.

– Да ты кто такой, в конце-то концов?! – не выдержал и заорал он.

Верзила захохотал и несколько раз дружески хлопнул девицу по полуголой груди. Та радостно взвизгнула.

– Курьер я, отец родной, – твердо сказал незнакомец. – Курьер, понял?!

Должность курьера была слишком незначительной, что бы испугать чиновника в чине генерал-аншефа.

– Что?!.. – губернатор задохнулся от гнева. – Да я тебя…

– Ну что ты? – хмыкнул верзила. – Я тебя знаешь, где видел?..

Губернатор в третий раз вспомнил о пустой казне.

«А может быть этот тип из этих?.. – подумал он, – каких их?.. Из фаворитов типа князя Меньшикова?»

– Депешу давай, что ли, – подавив бешенство, буркнул губернатор. – Ездят тут всякие, спокойно поспать не дадут…

– Депешу?

Верзила снова захохотал. Это слово показалось курьеру настолько смешным, что он ржал никак не меньше минуты.

– О, удумал!.. Ну, уморил! Депешу ему подавай!

Высоко задрав грязные ботфорты, курьер завалился в постель рядом с девицей.

– Га-га-га! – продолжал верзила. – Вишь, ведь что удумал, старый пенек – депешу! Да знаешь ли ты, костлявая твоя душа, что я есмь за курьер, а?!

«Господи, неужели ревизор инкогнито?! – пронеслось в голове губернатора. – Пропал!»

Старик с трудом сглотнул вдруг ставшую тягучей слюну.

– Да уж сделайте милость, – вкрадчиво попросил он, – поясните мне, дураку старому…

Губернатор подмигнул девице. Тотчас изящная женская ручка белой змейкой скользнула по груди курьера. Тот блаженно поморщился, но потом резко сел и налил себе вина в большой, губернаторский кубок.

– Ладно, так и быть… Поясняю для бестолковых, – дорогое вино булькнуло в глотке таинственного курьера. – Я есмь курьер независимый. Не-за-ви-си-мый!.. Усек, дедушка?

Губернатор растерянно заморгал глазами, силясь понять только что услышанное. Больше всего ему мешала думать неистребимая, как тараканы на боярской кухне, мысль о казне.

– Это как так? – спросил губернатор. – По какой же вы части служите? Не по ревизорской ли, случаем? Не понятно мне что-то…

– И не удивительно, что не понятно, – верзила пьяно икнул. – Тупой ты как валенок. Слушай меня внимательно, больше повторять не буду: я есмь курьер независимый. То есть езжу куда хочу, везу, что хочу и, вообще, в гробу я вас, губернаторов, видел.

– Ну? – тупо спросил губернатор. – А депеша где ж?..

– Во дурак! Я же тебе русским языком говорю: курьер я!.. Только независимый, поскольку являюсь личностью свободной. А на депеши там разные я плевать хотел, пусть их сами министры развозят.

Скрипнула входная дверь и в образовавшуюся щель просунулась заспанная физиономия трактирного служки.

– Барин, – обратился он к застывшему как статуя губернатору, – там проезжий капитан Ушкин своего извозчика ищут. Сказывают, что в подпитии он черт знает что несет… Сюда этот извозчик, случаем, не стучался?

Губернатор тихо вздохнул, потом перекрестился.

– Иди уж! – отмахнулся губернатор от служки. – Я с тобой, ротозей, завтра утром поговорю. А ты, братец, – ласково обратился он уже к «курьеру», – ты сейчас со мной на конюшню пойдешь. Конюхи у меня люди умные, может быть они мне, да и тебе особенно, ума прибавят. Ты уж не обессудь, милок, но такое звание как независимый курьер что-то уж больно не понятное.

Красавица безразлично зевнула и отвернулась к стене.

…Что это такое «независимый курьер» верзила объяснял на конюшне до самого утра. Но губернатор так ничего и не понял.

Что такое жизнь?.. Жизнь – это беззащитный детский рисунок под крыльями стратегического бомбардировщика.

Моторы ревут: гу-у-у!.. Внизу города – как муравейники, дороги – как ниточки и озера – как капли. Красиво…

Первый пилот Мишка Петров думает: «Может быть, жене на день рождения ковер подарить?..»

Второй пилот Колька Иванов думает: «…Или платье в горошек?..»

Штурман Сережка Сидоров думает: «…Только вот денег нет!»

Первый пилот Мишка говорит:

– Ребята, слушайте анекдот. В кабину стратегического бомбардировщика вламывается угонщик с топором и кричит: «В Турцию!» Летчик: «Ты че, мужик, обалдел?» Угонщик опять: «Кому говорю, в Турцию!» Летчик что-то проворчал под нос, пощелкал тумблерами и через пару секунд, в сторону горизонта, с гулом ушли десяток крылатых ракет. Угонщик уронил челюсть на грудь, потом топор на пол… Летчик говорит мужику: «Ну, че ты на меня глазеешь?.. Говори, в кого еще!»

Штурман Сережка снизу кричит:

– А?!..

Мишка говорит:

– Тетеря ты глухая.

Второй пилот Колька говорит:

– А вот тоже анекдот. Два чукчи, Вася и Петя, рубят дерево. Петя говорит: «Вась, мы вчера с тобой выпили, а моя жена ругается, однако…» Вася: «А ты вали на меня!» Рубят дальше. Петя: «А еще моя жена ругается, что мы с тобой по девочкам ходим». Вася опять: «Вали на меня все, однако!» Свалилось дерево. Петя шапку снял и шепчет: «Эх, Вася, Вася!..»