– Да ну?..

– Тебе, северная голубоглазая дева, важно знать лишь одно – прекрасный царь обезьян способен понимать любой язык, который когда-либо существовал, существует ныне или будет существовать через века и тысячелетия. Язык птиц и крохотных бабочек, трепещущих крыльями на ветру, немой язык рыб, опускающихся на самые тёмные глубины полноводных рек и бескрайних морей, язык диких зверей и тех животных, что самонадеянный человек дерзнул приручить, пытаясь обмануть природу, но на самом деле обманывая лишь себя самого, языки стёртых с лица земли городов и стран, языки древних людей, не знающих одежды, огня и стоящих так далеко на пути просветления, откуда не постичь ни единой мысли Будды, и одновременно с этим так близко к изначальной сути мироздания, что сам Золотой Будда склоняет перед ними голову… Почему ты так смотришь на меня, женщина?

– Напомни, почему я ещё не спустила тебя с лестницы? – с убийственным взглядом спросила блондинка. – Почему я терплю оскорбления, покупаю тебе одежду за свой счёт, позволяю тебе срывать мой семинар, узнаю твоё сверхценное (нет, абсолютно фиговое!) мнение о моей научной работе, вожу тебя в кафе и выслушиваю вот эти длинные, скучные и бессмысленные речи вообще ни о чём?

– Потому что я красавчик?

– Нет!!! – заорала девушка, ударяя кулачком прямо по чехлу планшета, лежащего на столе. Она побледнела и даже немножко позеленела, потом овладела собой, медленно подняла пылающие глаза на китайца и тихо сказала: – Вот поверь, Сунь Укун, называющий себя прекрасным царём обезьян, если по твоей вине, не дай бог, я расхреначила экран своего айпада, клянусь, я убью тебя…

Аккуратно открыв планшет, Ольга увидела, что стекло уцелело. На всякий случай она исследовала всю поверхность, погладила ладонью, поскребла ногтем и повертела устройство в руках, проверяя целостность экрана на свет.

– Ф-фух, пронесло, – облегчённо выдохнула девушка.

А беспечный китайский гость, никак не понимающий ценности дорогой американской техники, не слушая хозяйку, уже увлечённо листал книги по истории Китая.

– О великие боги Поднебесной, сколько же изменений произошло в мире, пока я сидел в этом каменном мешке?! – с горечью признал он, раздражённо закрывая последнюю книгу.

– Хочешь сказать, ты уже всё прочитал? – усмехнулась Ольга.

– Конечно.

– Но ты же просто листал страницы!

– Я – Сунь Укун. Я способен прочитывать фолианты так быстро, что молния, проявив свой ломаный огненный рисунок на тёмном небе, ещё не успеет погаснуть, когда я уже завершу чтение любой из написанных книг.

– Врёшь ведь, – скептически заметила блондинка.

– Ты сомневаешься в Великом Мудреце, Равном Небу? – вздохнув, напомнил китаец. – Вероломная, подлая, бессмысленная и бесполезная ложь чужда самой моей природе. Но приукрашивание, добавляющее яркости и сочности скучным будням тяжкого пути, на котором все мы так или иначе пытаемся достичь просветления, изящный и тонкий обман, который услаждает уши и сердца утомлённых путников, подобно сладкому сиропу из крупных янтарных вишен, чья кожица так тонка и прозрачна, что вся их медовая мякоть сияет на солнце, – вот эти добродетели переполняют сердце царя обезьян.

– Ой, всё! – Раздражённая девушка подняла руки вверх. – Я в душ. Не разбей тут ничего. И помой посуду.

Сунь Укун хотел возразить, что посуду он уже помыл, она сушится в мойке, но хозяйка дома уже закрылась в ванной. Царь обезьян вылил в свою кружку остатки холодного кофе из турки и снова засел за книги.

В них был не только текст, но ещё и картинки.

Какие-то люди, странные военные в непонятной форме, незнакомые ему сооружения, учёные в белых халатах в лабораториях, очень похожих на ту, в которую приводила его Ольга, чтобы посмотреть на плесень. Сколько же неизмеримо нового произошло в его древнем мире, пока он вынужденно был изолирован в той керамической копилке?

Из этих книг ясно, что его прекрасная страна изменилась до полной неузнаваемости. Примет ли теперь его новый Китай, если он не сможет вернуться в своё время? Так ли уж нужен он сам этому новому Китаю, если на родине появились колдуны-учёные, лаборатории с плесенью, миллионы военных, чиновники в строгих костюмах, певцы в нелепых одеяниях и многое, многое другое?

Укун вдруг почувствовал себя слишком древним, старым да и просто лишним для всего этого невероятного мира. Пустым, раздавленным и опозоренным. Получается, что проклятый У Мован всё-таки победил. Бык оказался сильнее обезьяны…

Он сумел оторвать его от реальности на целые тысячелетия и тем самым уничтожил, даже не лишая жизни. Отныне для своей страны он будет смешной устаревшей куклой, а не Великим Мудрецом, Равным Небу, прекрасным царём обезьян. Да и какой он теперь царь?

Его подданные с горы Цветов и Плодов давно умерли. Их многочисленные потомки рассеялись по свету, забыв о ростках цивилизации, которые он милостиво взращивал в своём народе. Они давно утратили стремление идти по пути просветления и стали просто зверьми, такими, какими и были раньше, до того момента, когда на жерле вулкана из небесного камня появился на этот свет будущий царь обезьян. Всё это, увы, в прошлом.

Он остался совершенно один, забытый и ненужный. Во всех этих книгах нет ни строчки о бессмертном Сунь Укуне и его героических похождениях. Вечное забвение… разве не это есть истинное и безусловное поражение?

Ранее благородные японские самураи, столкнувшись с позором и бесчестием, предпочитали смерть, вспарывая себе животы острыми как бритва мечами. Возможно, и ему стоит с честью повторить их традиции, раз его путь привёл его не к просветлению, а к бессмысленности никчёмного бытия? Сунь Укун посмотрел на стойку с ножами…

В этот момент в дверь постучали. Потом зазвучала приятная мелодия звонка. Китаец встал, прошёл в прихожую и посмотрел в небольшое отверстие дверного глазка, показывающего площадку перед входом. На лестничной клетке стоял незнакомый парень.

Моложе его, высокий, одет по зимней погоде, но без шапки. Волосы светлые, цвета глаз не видно. Сунь Укун обернулся в сторону ванной, но там всё ещё шумела вода. Тревожить хозяйку дома по таким мелочам казалось неудобным. Он щёлкнул несложным замком и вежливо распахнул дверь.

– Здравствуй, путник, – сказал он пришедшему.

– Э-э… здрасте… А чё, Оля дома? – озадаченно спросил светловолосый. Он явно не ожидал увидеть незнакомого мужчину на пороге квартиры.

– Аолия дома, но сейчас слишком занята, чтобы встретить тебя. Но кто же ты? Почему ты ищешь встречи с ней?

– Чё?! – нелогично затупил гость. – Оль, ты дома? Выходи! Эт чё за перец у тебя тут? – крикнул он в открытую дверь.

– Кто ты, невежливый путник? – переспросил царь обезьян, любопытно наклонив голову, но уже начиная немножечко напрягаться.

– Я парень её, ясно? А вот ты кто такой? Ты чё, с ней спишь?!

– Зачем же? Этот дом достаточно просторен, чтобы не жаться друг к другу в тесноте. Госпожа Аолия спит на мягкой постели, как и положено нежной белокожей девушке, а я коротаю ночь на жёстком полу, бросив под голову какое-нибудь тряпьё…