Их глаза встретились, и холодный воздух вдруг потеплел. Томас понял, что не имеет права лгать.

— Я думал об этом, — признался он, забираясь на лошадь и беря поводья. — Всю ночь.

— Но ты не пришел… из-за Моры?

Он натянул поводья, и Вихрь замотал головой в знак протеста. Томас утешил коня ласковыми словами и потрепал по шее.

— Я сожалею, что все выплыло наружу и она узнала, — тихо сказала Энджи.

— Не сильнее, чем я.

— Не твоя вина, — подбодрила она. — Она не должна была узнать.

— Мы все переживаем.

— Именно.

Они молча стояли, Энджи гладила выгнутую конскую шею. Томас наблюдал за этими ласковыми рассеянными движениями и чувствовал, как внутри растет волнение.

— Прости, Энджи, — он не ожидал, что заговорит. — Той ночью в Сиднее ты рассказала мне о крахе своих юношеских мечтаний. Я знал, что ты ожидала от меня большего, чем я готов дать.

— Тебе не за что просить прощения.

— Не обманывай.

Ее рука остановилась, и конь негодующе заржал. Томас усмехнулся. Да уж, приятель, такова сила теплых женских рук и нежных глаз.

— Все прошло неплохо, — ответила она. — Даже очень неплохо. И вчера я готовилась к продолжению.

— Я заметил. Ужин, цветы, свечи. Платье. — Особенно платье и то, что под ним не было бюстгальтера. Как и сейчас. Когда Энджи поднимала руки, под тканью пижамы проступали темные круги сосков.

— Тебе понравилось платье?

Томас сглотнул.

— Да.

Улыбка пробежала по ее губам — невинная, почти детская улыбка. Убийственный контраст по сравнению с дикой страстью, которую Томас прочитал в ее глазах.

— Может, еще не слишком поздно? Ты обещал, что не уедешь до восьми.

Два часа. Последний раз. Его тело с готовностью откликнулось, воздух насытился парами возбуждения, мир за пределами конюшни отошел на второй план.

Раздалось покашливание, у ворот сарая появился работник.

— Доброе утро, босс, — поздоровался он. — Рановато для вас. Энджи?

Работник одобрительно присвистнул, но его внезапное появление вернуло Томаса в мир реальности.

— Не думаю, что это хорошая идея.

Энджи нахмурилась.

— Хочешь оставить попытки, даже если прошлый раз оказался неудачным?

— Да. — Он проверил сбрую, и Энджи отступила в сторону.

— Потому что Мора не одобрила?

Томас вставил ногу в стремя и посмотрел девушке в глаза.

— Потому что Мора была права.

— А как же завещание и право наследования?

— Я пытался. Теперь очередь Алекса и Рэйфа.

— Алекс еще не женат, а Рэйф сказал, что он в поиске.

Томас вскочил в седло.

— Он передумал. Не хочет расстраивать Мо.

Новость заставила ее встрепенуться.

— Правда?

— Он собирается говорить с ней завтра вечером. — Мужчина поднял вверх руку, словно загораживаясь от дальнейших вопросов. — Не пытай меня, спроси у него сама.

— Спрошу, но не поверю, пока не увижу собственными глазами. Рэйф — отец? Невероятно!

— Он никогда не пасовал перед вызовами судьбы.

Его рассеянный взгляд помрачнел. Девушка подняла глаза.

— Так вот что между вами троими? Вызов? Игра в кто кого, да?

— Не для меня и не для Алекса. Но для Рэйфа… возможно. Лишь вызов может встряхнуть его. — Томас подобрал поводья. — Он улетает в Сидней сегодня.

— Думаешь, мне следует лететь с ним?

— Не мне решать.

— Если хочешь, я уеду, — просто сказала она. — Решение за тобой.

И что он может на это ответить? Уезжай, потому что я нервничаю в твоем присутствии? Уезжай прежде, чем я не смогу пройти мимо твоей двери следующей ночью?

— Оставайся, пока не узнаешь, беременна ли ты. Тогда и будем думать, что делать дальше.

— Вот мы и на месте, Чарли, — уговаривала Энджи старого коня. — Пожелай мне удачи.

Будучи конем почтенного возраста, Чарли не желал ничего, кроме отдыха в тени. Он утомился, хотя они едва ползли, и дремал на ходу.

Виндхем. Энджи собрала поводья и глазами обыскала двор фермы в поисках широкоплечей фигуры. Томас стоял в центре, вокруг него толпились рабочие, бродил скот, пыль вилась клубами. Как всегда, от его вида у нее сбилось дыхание.

То был мужчина, делающий свою работу, работу, которую любил и для которой был рожден. Ее мужчина. А вокруг кипела жизнь, которую она хотела с ним разделить. И ничто не могло быть яснее.

Пять дней она раздумывала. Там, в конюшне, во время их последнего разговора, Энджи поняла, что ни за что на свете не откажется от любимого мужчины и своей мечты. Чаще и чаще вспоминались слова Рзйфа:

Он нуждается в тебе сильнее, чем нуждается в ребенке, Энджи. Ты нужна ему, чтобы вытащить его из раковины, в которой он спрятался.

Вот почему она приехала сюда. Чтобы напомнить ему… Не о постели, а о жизни, от которой он добровольно отказывается.

Девушка медленно улыбнулась, вспомнив свое возбуждение, когда план сформировался в голове.

Если Томас одобрит…

Улыбка поблекла, но она заставила себя снова улыбнуться и поднять повыше подбородок. Он одобрит. У нее есть свои аргументы и ответы на все возможные «нет». За время долгого пути она морально подготовилась.

Просто она не способна сидеть и ждать, когда нужно действовать.

— Настал момент истины, сестричка.

Томас еще не видел Энджи, но краем глаза уловил момент, когда новичок отвлекся, и бычок рванул в сторону. Одно молниеносное движение — и Томас сумел оттолкнуть парня в сторону и закрыть ворота.

— Черт. — Юнец поднялся, отряхивая пыль со штанов, и бросил в сторону босса робкий взгляд.

— Если не хочешь оказаться в больнице, не зевай. Понятно?

— Да, босс.

Томас кивнул и обратился к старшему.

— Присмотри за ним, Рилей. Нам несчастные случаи ни к чему.

— Тогда девушку лучше отсюда убрать.

Черт.

Томас обернулся и тут же увидел причину столь глупого поведения новичка. Энджи перелезла через забор и теперь направлялась к нему. Каждый мужчина на ее пути кивал головой и говорил: «Добрый день, Энджи». Скотный двор лихорадило.

Черт, что она удумала?

Сжав челюсти, Томас двинулся ей навстречу. Подойдя ближе, он, не говоря ни слова, взял Энджи под локоть и потянул к выходу из загона.