– Когда я сейчас проходила по дому, мне показалось, что страсти поутихли и народу осталось не так уж много. Все ушли спать!

– Рано или поздно на таких вечеринках все устают. Но разум способен оживить тело. Я собрал в одном приятном месте гетерию, для которой игрища сегодняшней ночи всего лишь прелюдия. Ведь и вы сами до теперешнего момента больше болтались без дела, не так ли?

– Кстати, – спросила Эммануэль, – кем был тот молодой человек, которому вы доверили меня в парке?

– Михаэль? Я думал, вы его знаете. Он морской атташе США.

Эммануэль и глазом не моргнула. Тем не менее у нее было чувство, будто ее ударили по лицу. Брат Би! Она занималась любовью с братом Би, ни о чем не подозревая! Как она могла быть такой непроницательной?! Тот же взгляд, те же губы, та же улыбка и волосы, отливающие медью, легкое высокомерие во взгляде! Манера говорить… Михаэль фактически ее двойник! А она не догадалась!

Эммануэль последовала за принцем, не замечая ничего вокруг себя, до двери из красного дерева, почти бордо, потертой, как палуба корабля, инкрустированной полосами железа, которые скрещиваются, образуя ромбы, или сходятся в форме замков со скользящей задвижкой, гвоздей, штырей, оков или каких-то символических фигур, которые сознание Эммануэль было не в состоянии расшифровывать.

Принц толкнул дверь, пропуская девушку перед собой. Она вздрогнула, потому что в помещении работал кондиционер, и воздух казался холодным даже в сравнении с ночным воздухом сада. Все вокруг окутал оранжевый пар. Эммануэль ощутила тяжелый пряный запах, четкий, но состоящий из нескольких компонентов: она почувствовала имбирь, возможно, шафран и еще какие-то травы и специи, но не цветы. Возможно, так пахло дерево, а не женские и мужские тела. Эммануэль казалось, что аромат распространяется вместе с волнами сумеречного света и пара, впитывается в кожу, словно пробует ее на вкус.

Сначала Эммануэль различила вытянутые лампы из плотного стекла на шестиугольной основе, они были замаскированы крохотными экранами из серебряных пластин, которые разлиновали ковры так, что можно было играть в классики или в лабиринт. На белом фоне ковров в тусклом свете пространство дополняли плоские широкие подушки разной толщины и разного размера, квадратные или прямоугольные (хоть бы одна овальная или круглая попалась!), покрытые желтым войлоком, сине-зеленым бархатом, гладким мехом, рыболовными сетями, почерневшими от краски каракатиц, или наволочкой из перьев – маорийские вожди облачались в подобные наряды.

Несмотря на то что глаза довольно быстро привыкли к полумраку – окрашенному и плотному, который то рассеивался, то сгущался, наверное, из-за воздействия потока воздуха, поступающего через открытую дверь – Эммануэль не могла толком все разглядеть. На подушках она заметила трех женщин моложе себя. Они лежали на спине, широко раскинув ноги, но не прикасаясь друг к другу. В одной из них Эммануэль узнала дочь принца. В области, освещенной лампами, сквозь клубы пара проступали фигуры мужчин – они наблюдали.

Эммануэль повернулась к хозяину. Ей хотелось услышать собственный голос. Она произнесла первое имя, пришедшее на ум, чтобы почувствовать себя увереннее в новой обстановке:

– Ариана… Она здесь?

– Вам бы хотелось, чтобы она была здесь? – спросил принц. – Я разыщу ее.

– Нет-нет, – поспешно сказала Эммануэль, словно осознала свою ошибку.

Затем, изображая непринужденность, спросила:

– Ариана хорошо повеселилась?

И тут же поняла, что употребила прошедшее время, будто праздник уже закончился.

– Думаю, этой ночью она имела больший успех, чем кто бы то ни было, – с улыбкой ответил принц.

«Почему это?» – возмутилась Эммануэль про себя, а вслух спросила:

– Больший, чем я?

Голос Эммануэль выдал задетую гордость и волнение.

Девушка, однако, попыталась изобразить игривый тон:

– Неужели Ариана здесь самая красивая?

– Нет, – ответил Ормеасена.

– Тогда в чем дело? Если я красивее, то имею право на большее число любовников. Я достойна большего, чем кто-то там еще!

Голос Эммануэль прозвучал триумфально. Из мрака выступил мужчина и взял девушку за кисти рук.

– Это нам решать! – заявил он.

Она узнала его и притихла. Это был моряк.

Эммануэль последовала за моряком – по мере ее движения туман рассеивался, и взору открывались тела – по большей части мужские. Одни выглядели совсем молодо, как мальчики, другие – словно англо-саксонские военные пилоты с редкими короткими волосами; третьи, загорелые, со смеющимися живыми глазами и чертами сибиряков, казались более зрелыми. Мужчины были очень разные.

Кто-то положил руки Эммануэль на плечи, и она опустилась на прохладную скользящую ткань. Девушку стали ощупывать десятки рук. Ей раздвинули ноги, и тут же, не раздевая Эммануэль, не целуя, не произнося ни слова, незнакомцы занялись ее вагиной. Эммануэль не осмеливалась шевельнуться, лечь на спину, хотя была готова к тому, что ею овладеют несколько человек сразу, и даже ждала, когда ее попросят открыть рот. Руки сновали между ног Эммануэль, делали больно, но девушка не жаловалась, терпела, пока ее грубо открывали и подробно, глубоко изучали. Она готовилась к большим испытаниям и была на них согласна. Внезапно она ощутила гордость и удовольствие, осознав, что уже не испытывает ни страха физической боли, ни ужаса унижения.

По приказу моряка все одновременно убрали руки от Эммануэль. Девушке казалось, что, отступив на несколько шагов, мужчины словно исчезли во мраке. Тьма, насыщенная ароматами, будто окружала Эммануэль магическим кольцом.

– Позовите Ариану, – произнес невидимый вожак, и кто-то вышел из комнаты.

В помещение ворвался теплый воздух, и Эммануэль поняла, что у нее еще есть возможность избежать плена, покинув это место. Она знала, что ее не будут удерживать силой. Выбор был за ней. Потому дверь оставалась открытой.

Эммануэль осталась. Не из уважения, лени или фатализма. А потому что ей так хотелось. Она ощущала это желание в горле, по обе стороны от гортани, словно чья-то нежная рука начинала сжимать Эммануэль изнутри. Язык становился горячим. Пульс учащался. Кровь приливала к вискам. Подобного желания Эммануэль никогда не испытывала. «Скорее бы уже! – втайне вздыхала она. – Они видят, что я готова. Понимают, что могут поступить с моим телом, как им вздумается».

– Чего бы вам хотелось? – услышала она голос вожака, и Эммануэль уловила в нем иронию.

То ли моряк неправильно истолковал улыбку Эммануэль, то ли из вежливости, но он спросил:

– Вы предпочитаете мужчину или женщину?

Прежде чем Эммануэль успела ответить, он произнес:

– Впрочем, это не имеет значения. На определенном уровне эротизма пол уже не имеет значения.

Затем командирским тоном добавил: