Ричард долго рассказывал Беренгарии об убийствах, приписываемых шейху аль-Джебалу, и страхе, пронизывающем сердца людей, когда шепотом произносится его имя.

– Никто никогда не знает, в какой момент и по какой причине он нанесет удар. Я слышал, иногда он честно предупреждает о вынесенном федаинами смертном приговоре, но не запиской, а неожиданной смертью верного слуги, или же тот, кому вынесен приговор, при пробуждении находит кинжал, воткнутый в подушку. Мне довелось также слышать рассказ об одном каирском калифе. Этот калиф так перепугался, несколько раз обнаружив предупреждение федаинов, что сам пронзил себя кинжалом, лишь бы не жить в вечном страхе перед неизбежно приближающейся гибелью.

Беренгария от ужаса тихо вскрикнула и широко открыла глаза, побуждая мужа рассказать ей еще что-нибудь о шейхе аль-Джебале и федаинах.

– Но, должно быть, я пугаю тебя, и ты не сможешь сегодня заснуть ночью! – отказался Ричард продолжать рассказ.

– О нет, мой повелитель, – возразила Беренгария, – продолжайте, а страх уйдет, если я буду знать, что вы рядом и в любую минуту защитите меня, – она опустила глаза, притворно изображая скромность, и слабый румянец окрасил ее щеки.

Ричард не мог не уловить в ее словах тонко завуалированное приглашение разделить с ней ложе, и досада короля проявилась в том, что речь его стала более резкой.

– Я позаботился о надежной охране замка, любовь моя. Не бойся, никто не потревожит твой сон.

Беренгария пожалела, что проявила настойчивость. Ричард не из тех мужчин, на которых можно охотиться, пытаясь завоевать их расположение! Она спросила:

– А эти федаины… как отличить последователей Старца Гор от остальных?

– Никто не может распознать их, дорогая. Может быть, они и сейчас находятся здесь, среди нас, в то время как мы о них говорим. Кто знает, когда и кому они нанесут свой следующий удар! – Ричарду приятно было видеть побледневшее лицо королевы и в особенности ее нижнюю губу, задрожавшую от волнения.

Однако в глазах Беренгарии, в самой глубине, зажглась какая-то странная искорка, и Ричард не понял, только ли угроза, исходящая от федаинов, испугала его пухленькую жену с розовыми ладошками.

Королева вернулась к трапезе и принялась за кусок жареной свинины. В голове у нее вертелись мысли об убийцах и угрозе, связанной с возможным присутствием в зале федаинов. Если то, что говорит Ричард, правда, значит, тогда на самом деле Старец Гор обычно посылает предупреждение… неожиданная смерть верного слуги… или служанки… Валентины…

Шум спора отвлек Беренгарию от дум. Филипп затронул в беседе тему, испортившую хорошее настроение короля. Ричард явно был раздражен и недоволен, лицо у него побагровело и цветом стало сливаться с пурпуром одеяния. Одного взгляда на французского монарха хватило Беренгарии, чтобы понять: Филипп преднамеренно направил беседу в такое русло, чтобы отвлечь внимание Ричарда от жены.

– Переговоры о пленниках провалились! – вознегодовал король Англии. – Я не нуждаюсь в напоминаниях, Филипп! Может быть, мы и завоевали Акру, но это наш единственный успех! Мусульманские пленники словно цепи у меня на ногах. Я не могу ни кормить их, ни выделить людей для надзора за ними, и освободить не могу, потому что они тотчас же присоединятся к войску Саладина. А на переговорах осталась без внимания моя просьба отпустить рыцарей, плененных мусульманами. Даже мое предложение о выкупе было отклонено! Но я не позволю делать из себя дурака! Я этого не потерплю! – Ричард стукнул кулаком по столу и смел на пол все, что находилось в пределах досягаемости.

Опустившись в кресло, он сжал в руке кубок с вином. Мрачное настроение овладело королем. Ничего не замечая вокруг, Ричард устремил взор в пространство.

Беренгария наклонилась к нему так, чтобы только муж слышал ее. Темные миндалевидные глаза пытливо всматривались в лицо монарха. Королева постаралась определить, какое же впечатление произведут на супруга ее слова.

– Мой повелитель, возможно, Саладин не может отпустить плененных рыцарей, потому что они уже мертвы. Мы, христиане, знаем, сколь кровожадны эти мусульмане. Если те, кого вы хотите выкупить, уже казнены, то их близкие, рассчитывавшие на ваше содействие в деле их освобождения, могут в таком случае принять в уплату золото, раз уж убитых все равно не вернуть к жизни.

Ричард поднял на жену свои голубые глаза и улыбнулся.

– Моя дорогая, твоя мудрость в военных делах просто потрясает, а рассудительность мне крайне нравится. Действительно, по какой другой причине Саладин тогда нарушал бы данное прежде слово? Мы должны признать: плененные рыцари мертвы. Я склонен полагать, что, требуя освобождения пленников под нажимом их друзей и родных, в каком-то смысле я подписал им смертный приговор. Что ж! Остается только одно – мстить! Один мусульманин за каждого погибшего христианина! Нет, двадцать за одного! Неужели же одна христианская душа не стоит двадцати мусульманских?

Ричард откинулся в кресле, довольный неожиданно принятым решением: оно спасало его честь, избавляло от необходимости платить выкуп за плененных рыцарей и в то же время позволяло отделаться от двух тысяч пленников-мусульман, прокормить которых не было никакой возможности.

– Жако! – подозвал король проходившего мимо слугу. – Позаботься, чтобы у леди было самое лучшее вино! Наполни и мой кубок! Я выпью за кроткую мудрость супруги!

Беренгария засияла от счастья. Филипп поглядывал в ее сторону, недоумевая, что за событие могло заставить Ричарда возликовать. На глазах у французского монарха король Англии обнял супругу за плечи, притянул к себе и запечатлел поцелуй на румяной щеке. Ревность, ненависть и желание расправиться с Беренгарией сотрясли тщедушное тело Филиппа.

– Что за мудрые слова изрекла наша прекрасная королева, сир? Неужели предложила способ избавиться от болезней, осаждающих нашу армию? Лихорадка приобретает характер эпидемии, – Филипп намеренно упомянул о лихорадке и дизентерии в армии христиан, зная, как это беспокоит Ричарда.

– Лихорадка, о которой мы говорили с королевой, это лихорадка мщения! – сердито пророкотал Ричард. – А ты что подумал? Надеюсь, не вообразил, что я, словно какая-то нянька, беседую о женских делах? Предоставь выхаживание больных женщинам и слугам!

Филипп побелел, испугавшись гнева грозного рыцаря. Беренгария бросила на французского монарха победный взгляд. Глаза у нее засверкали, полные губы соблазнительно разомкнулись. Она вновь глянула на супруга, радовавшегося столь удачно найденному выходу из затруднительного положения.

– О каком мщении вы говорите, сир? – спросил один из военачальников. – Какой новый план вы составили, чтобы заставить мусульман поджать хвосты и бежать, оставив Иерусалим детям Господа?

Король Англии встал во весь свой громадный рост, возвысившись над присутствующими.

– Вот мой план! Все мусульманские пленники будут выведены за городские стены. Их закуют в цепи и плетками сгонят в плотно сбитые группы. А вы, мои благородные воины, – торжественно произнес он, поднимая свой кубок, – налетите на них на своих скакунах и снесете им головы с плеч!