– Без четверти девять, – ответила я и подумала, что придется хоть какую-нибудь печенюшку в рот на ходу закинуть, поскольку ужинала я обычно в семь, а то и раньше, прилетая из универа зверски голодной. До девяти совсем оголодаю, не хватало еще, чтобы у меня живот начал бурчать на свидании!

Сегодня – то есть это уже на следующий день – прилетев домой после занятий, я быстро приняла душ, освежила макияж. Надела тонкое шерстяное платье цвета «антрацит», великолепно облегавшее мою высокую грудь. А молния позволяла отрегулировать вырез до желаемой глубины.

Погода стояла довольно теплая: бабье лето припозднилось, выпало на первые числа октября. К вечеру, конечно, холодало: солнце теперь покидало город где-то в начале восьмого, и ночь приносила с собой не слишком приятную свежесть, будто весь город покрывался холодным потом. Поэтому я накинула поверх платья тонкую кожаную куртку темно-вишневого цвета – Аськин подарок с первой зарплаты, когда она начала работать педиатром в поликлинике. Зарплата у нее маленькая, но у меня пока вообще никакой нет: я учусь на четвертом курсе и иногда подрабатываю бебиситтером… В смысле, няней. Три раза в неделю я забираю двух малышей из детского сада, кормлю и развлекаю их в ожидании прихода родителей. И зарабатываю таким образом кое-какие деньги. Хватило на элегантный шарфик к Аськиной куртке. Шучу. На самом деле хватило даже на туфли. Я специально по цвету подбирала, темно-вишневые, из хорошей мягкой кожи, на каблуке не убийственно высоком, но все же он поднимал меня сантиметров на шесть…

Осмотрела себя со всех сторон в зеркало: хороша!

Хоть от идеи такси я отказалась, ехать на метро мне вовсе не улыбалось. Замечали ли вы такой странный эффект: входишь в метро свежая, красивая, яркая, – а к концу пути вылезаешь из подземки усталая, растеряв все краски, будто не в поезде ехала, а шпалы для него укладывала. Один мой приятель, повернутый на всяких учениях об энергиях, утверждает, что в метро люди вокруг «утягивают» твою энергию, чтобы подпитаться самим, а взамен тебе всучивают свою, раздраженную и немощную, почти больную энергию усталости от рабочего дня и от жизни вообще. Очень похоже на правду, между прочим, даже если это и ненаучно.

Но я все-таки решила ехать на метро. Правда, на каблуках, пусть и не слишком высоких, ходить в подземке сущая пытка! Впрочем, не только в подземке… Терпеть не могу каблуки. Их придумал какой-то женоненавистник. Ввел их в моду, чем обязал женщин пользоваться этими орудиями пытки ради сомнительной красоты ног. Какая, к черту, красота, если почти все дамы, за исключением разве что профессиональных манекенщиц, ходят на полусогнутых, – ведь нормальная, здоровая походка – это ставить сначала пятку, потом переносить тяжесть тела на ступню. Когда же у тебя каблуки, пятку не выставишь вперед, – только всю ступню целиком, как копыто! А носить удобные кроссовки с женственным платьем – это, извините, пошлость, как бы их ни пропагандировали в последнее время всякие гуру от моды.

Короче, ненавижу каблуки. Но надела. И метро ненавижу. Однако с ним я выигрывала во времени. Так что прочь сомнения, я выбираю подземку! Тем более что станция от моего дома недалеко, пять минут на автобусе.

Чтобы добраться до автобусной остановки, надо обогнуть мой дом со стороны торца и пройти газон наискосок. Проблема же состояла в том, что узкая дорожка, его огибавшая, была вся в выбоинах. И никакого света. На каблуках легко навернуться, между прочим.

Я поставила свой айфон в режим фонарика, чтобы видеть ямки и трещины в асфальте. Позади меня кто-то шел – это всегда очень неприятное ощущение, но люди здесь ходят, как и я, стремясь попасть либо к остановке, либо к магазинам, – так что я давно выработала привычку не оборачиваться.

Надо заметить, что днем прошел сильный, хоть и недолгий дождь. И теперь в ямках и выбоинах дорожки стояла коричневая жижа. Я пожалела, что отказалась от идеи такси: пусть вышло бы дольше, но я бы хоть приехала на свидание чистенькая! Потому что тут, с этими лужицами…

Я вдруг решилась: вернусь домой и вызову такси. А Кириллу позвоню, что опаздываю… Ой. У меня ведь нет номера его телефона! У него канадский, звонить бы мне пришлось через другой континент, что ужасно дорого, он еще в прошлый приезд мне это объяснил…

Ладно, если он так долго ждал встречи со мной, то подождет лишних полчаса, верно?

Я развернулась… и ткнулась в грудь человека, шедшего позади меня.

– Извините, – пробормотала я, мечтая поскорее добраться до своей квартиры, сухой и теплой. А там быстренько вызвать такси через Интернет.

– Ниче, – обронил мужчина.

Однако дорогу мне почему-то не уступил, хотя нормально разойтись на ней двоим было невозможно. Каждому следовало повернуться боком (втянув живот, если имелся!). Или сойти с асфальта, пусть и дырявого, вбок, в грязь.

Однако дядька не двигался и стоял передо мной, как стена.

– Позвольте пройти… – вежливо произнесла я.

– Да пожалста, – ответил он и чуть посторонился.

Поскольку я не желала вымазать свои туфельки в грязи, я протиснулась мимо его внушительной туши…

Нет, не мимо. Не получилось. На втором шаге он меня перехватил своими огромными ручищами. Закинул к себе на плечо, как людоед добычу, и двинулся вперед. Плечо было крупным, твердым, и оно уперлось в мой живот так, что я не только кричать – я дышать не могла. Он сделал несколько шагов и повернул. Тропинка в сторону остановки шла прямо, но он обогнул торец дома и двинулся вдоль его задней стены… Там находилась лестница в подвал! – вспомнила я. Неужели он меня туда…

Туда. Он спустился, поставил меня на цементный пол, крепко держа одной рукой, наклонился и пошарил на полу. Здесь было темно, я толком не разглядела, но догадалась, что он достал из-под резинового коврика ключ от металлической двери. Его плечо больше не упиралось мне под ребра, стало легче дышать, я набрала полные легкие и завизжала. Кто-нибудь ведь должен услышать?! Кто-нибудь поймет, что девушка в беде?! И придет на помощь?!

Людоед отвел назад свободную руку – ту, которой начал было отпирать замок, – размахнулся и ударил меня огромным кулаком в лицо. Я буквально вписалась в железную дверь спиной и затылком. Грохот раздался столь сильный, что я даже успела подумать: сейчас кто-нибудь обязательно прибежит. И полицию вызовет!

Только, кажется, уже будет поздно…

Я сползала на землю, скользя спиной по металлической обшивке, и сознание покидало меня, вытекало из черепной коробки, как кровь вытекает из вен, оставляя внутри леденящую пустоту.

«Умираю, – подумала я и закрыла глаза. – Аська будет плакать». Сердце кольнула жалость к сестричке, и пустота поглотила меня целиком.

Алексей

Роман позвонил с утра и отчитался о походе в художественную галерею, где Ольга Кучерова иногда выставляла свои картины. Галерея была маленькой; хозяйка, Нина, молодой искусствовед, не так давно ее основала. Авторитета в мире арт-бизнеса Нина пока не заработала, и выставлялись у нее художники, которых не требовалось уламывать, – сами были счастливы, что представилась возможность. Посетители галереи, соответственно, не являлись профессиональными коллекционерами с большими деньгами – впрочем, иногда такие заглядывали в надежде разыскать новый талант. В основном же посетители приходили к Нине с целью подобрать картины для интерьера. Цены редко поднимались выше трех тысяч евро за полотно, а картины Ольги Кучеровой шли в основном от пятисот до полутора тысяч евро. Рекордом ее продаж были четыре картины, купленные любителями современной живописи на вернисаже в прошлом году. Обычно у Ольги уходили одно-два полотна за выставку, а то и вовсе ни одного.