– Пидор он… – вышла в прихожую кошка. – А ты шёл бы спать.

Утром двое туркменов не вышло на работу. Кошка предположила, что «у них короткая скамейка». Я поражался её умению внедрять в обычную разговорную речь специфические футбольные выражения. Гена тоже был, мягко говоря, «не в форме». Пока выяснял судьбу пропавших работников, чуть не уронил телефонную трубку из трясущихся рук. Всё это не ускользнуло от взгляда Светланы и Эдуарда, которые понимающе переглянулись, но, слава Богу, промолчали.

И сделали они это очень своевременно, потому как ночью мне в голову пришла неплохая идея по поводу внезапно свалившейся на нас, как надгробная плита, мраморной столешницы. Мой ответ был таков: великое русское « А на хрена?»

После того, как я официально вынес этот вопрос на обсуждение, никто мне на него внятно ответить не смог. Так и не начавшись, многообещающий проект был свёрнут. Я отправился завтракать в приподнятом настроении.

Вечером, сидя перед телеком, мы с животными решили выработать единый план сопротивления захватчикам. Кошка чуть-чуть прибавила громкость, чтоб наши голоса сливались с общим фоном глупой развлекательной передачи, и взяла слово:

– Предлагаю первый удар нанести по Эдуарду.

– Каким образом? – удивился я.

– Собака может его покусать.

– Да ну, мне противно эту гадость в рот брать! – возмутилась та.

– Нет, всё надо делать гораздо тоньше, надо саботировать процесс возникновения их бредовых идей.

– Точно! – кошка подпрыгнула от возбуждения. – Жёсткий прессинг по всей квартире!

– Главное, чтобы Гена под раздачу не попал. У него как раз должен быть режим максимального благоприятствования. Иначе этот ремонт никогда не закончится!

Я взял листок бумаги и карандаш. Быстро набросал повестку собрания и основной тезис.

– Значит так, вы, – я посмотрел на зверей, – вертитесь под ногами и всячески отсекаете наших генераторов идей от театра военных действий, как говорят по телику – рассеиваете группировку. А уж я буду их добивать по очереди.

– Помощи нам ждать неоткуда, вся надежда на собственные силы. Поэтому, действуем жёстко и наверняка!

– «Заподлицо» и ниепёт! – поддакнула кошка.

– Наверное, приблизительно так же был создан первый триумвират Цезаря, Помпея и Красса, – задумчиво подытожила собака.

Боевое крещение случилось на следующий день.

– Дорогой, эту плитку надо съездить и поменять.

– Пуркуа?

Кошка начинает тут же бегать Свете поперёк дороги, ловко укрывая корпусом открытое пространство, а когда Эдик пытается ворваться в свободную зону, собака, как бы невзначай, садится в дверном проёме.

Пытаясь не наступить на кошку, жена отвлекается от своих мыслей и замолкает. Эдик жмётся в коридоре. Собака, не отрываясь, смотрит на него. У меня на лице неподдельное внимание и сочувствие. Эдакий ангелок, только без крыльев. Наконец, «дизайнер от Бога» набирается храбрости и пытается перешагнуть через собаку, но та останавливает его утробным рыком. Эдик окончательно пасует и уходит страдать куда-то вглубь. Света злобно смотрит на меня:

– Ты всё это специально придумал!

– А, по-моему, плитка очень даже ничего…

– Значит так: или новая плитка, или делай всё без меня!

– А можно без тебя и без плитки?

Через неделю Эдуард был списан в расход за ненадобностью. Света окончательно решила, что я натура неромантическая и дремучая, а кошка заметила только: – Баба с возу – меньше навозу…

Как говорит народная мудрость – беда не приходит одна. Ещё не просохли последние мазки краски нашего междоусобного ремонта, более всего напоминавшего гражданскую войну, как Свету долбанула очередная идея. Началось это в выходные. Мы возвращались с прогулки. У подъезда меня отозвала в сторону баба Нюра. Жила она на первом этаже и я частенько видел её, сидящей у окна кухни, откуда она смотрела на мир.

Иногда, выбегая утром на работу, я встречал её на улице – любила она спозаранку прогуляться вдоль дома неторопливым шагом. Насколько я понимал, родственников у неё не было. Может поэтому она всегда радостно здоровалась со мной и с удовольствием обсуждала слухи, подхваченные от других пенсионеров.

– Сынок, вот скажи мне, правильно я сделала или нет?!

– В чём дело, баб Нюра?

– Вчерась: звонок в дверь, я спрашиваю: «Кто?». Оказалось, агитаторы. Спросили, за кого голосовать буду.

– А у нас выборы были?

– Вот те раз! Лёша, ну уж ты-то, вроде, грамотный человек?! – баба Нюра была крайне удивлена моей политической неосведомлённостью.

– Ну и? – я решил не расстраивать старушку своими взглядами на весь этот балаган.

– Ну вот, я им говорю, что ещё не решила. Мол, изучаю, эту, – старушка напряглась и, наконец, вспомнила, – предвыборную программу.

– Молодец, баб Нюра!

– Ну и они мне говорят, что если я пообещаю проголосовать за их кандидата, то мне триста рублей дадут. Я подумала – подумала и согласилась.

– Что и деньги дали?

– Сразу дали! Я им, правда, открывать не стала, они снизу под дверь просунули. Ты дальше слушай! Через час опять звонок, пришли за другого кандидата агитировать.

– Что, те же самые?

– Да нет, конечно! Другие! Господи! Что у них, совсем совести нет что ли? Но и эти тоже триста рублей предложили. Я опять подумала – подумала и опять согласилась!

– Ну и чем кончилось?

– Чем, чем… Почти тысячу заработала! Ты мне вот скажи, правильно я сделала или всё-таки грех это?

– Баб Нюра, ты мега-человек! Только так с ними и надо! Я хоть и не поп, но готов на себя твои грехи взять, если что.

– Вот спасибо, Леша. Ну иди, а то твоя там всё недовольно косится.

У самой парадной я обернулся:

– Баб Нюра, а за кого проголосовала-то?

– Всех повычёркивала, к лешему.

Я показал ей поднятый вверх большой палец.

За обедом Света неожиданно объявила:

– А знаешь, дорогой, ты, между прочим, теряешь форму!

– В каком смысле?

– Живот растёт, отдышка.

– Ну что поделать? Образ жизни от сидячего к пердячему. Всё логично.

– И ты с этим ничего не собираешься делать?

– А что с этим сделаешь? Пойти что ли в спортзал гантели дёргать или на диету сесть? Я что, идиот?

– А почему бы и нет?

– Ты о первом или о втором?

– Я считаю, что занятия спортом тебе необходимы!