Со времени воцарения Сулеймана Порта находилась в натянутых отношениях с шахом Персии. Единственная причина, по чему это не привело к открытой войне, состояла в том, что Сулейман больше интересовался венгерскими делами. Но на границах постоянно происходили стычки. Когда шах Тахмасп стал преемником своего отца Исмаила, он не торопился склониться перед турецким самодержцем и потому отмахнулся от заносчивого письма Сулеймана с угрозами. Казалось, наконец настал благоприятный момент привести эти угрозы в исполнение. Предлогом послужило то, что хан Битлиса изменил османам и перешел на сторону персидского шаха, в то время как персы были в ярости из-за того, что персидский правитель Азербайджана и Багдада перешел к туркам и принес им ключи от Багдада. Правителя убили, и персы снова взяли Багдад, и тогда Сулейман решил немедленно начать войну.

Ибрагима, снова назначенного сераскиром, султан отправил в Персию вернуть Битлис и Багдад. Он с армией дошел до Конии, где ему принесли голову Шереф-бея, после чего он отправился в Алеппо, чтобы остановиться на зиму. Зимой в свободное время он взял несколько соседних крепостей. Затем он планировал идти на Багдад, но дефтердар Искендер Челеби, который тоже участвовал в походе, убеждал немедленно наступать на Тебриз, недавно оставленный шахом, говоря, что падение Тебриза гарантирует взятие Багдада. Ибрагим согласился с предложением Искендера и подошел к Тебризу 13 июля 1534 года. Покорив по пути множество крепостей, он с триумфом вошел в персидскую столицу. Чтобы не предавать ее ужасам турецкой оккупации, он назначил в Тебризе судью и оставил сильную охрану, проявив этим необычайное самообладание для турецкого завоевателя. В тот раз он потерял одну из своих армий в теснине Кисельджедаг, но в остальном одерживал лишь победы.

27 сентября Сулейман присоединился к великому визирю в Ауджане и сразу же наградил его и других бейлербеев за успехи. Объединенные армии продолжили поход к Хамадану. Осенняя погода очень затруднила переход через горы. Многие вьючные животные умерли, артиллерия застревала на плохих дорогах. В таком тяжелом положении армию атаковал противник, и турки потеряли много людей и припасов.

Наконец армия достигла Багдада. Правитель прислал гонца с известием, что он сдается, и потом, чтобы наверняка остаться целым и невредимым, бежал. Великий визирь сразу же занял город, закрыл ворота, чтобы предотвратить разграбление, и послал ключи от города Сулейману, который еще не подошел. Багдад был ключевым пунктом Персидской империи и имел величайшее военное значение. Армия пробыла там четыре месяца, пока султан готовил новые завоевания. 2 апреля 1535 года турецкая армия отправилась назад в столицу, за три месяца дошла до Тебриза и оттуда через шесть месяцев вернулась в Стамбул.

В этой кампании Ибрагим сражался мало и мало применял артиллерию и мины, в чем был так силен. Успехом кампания была обязана ужасу, который внушала турецкая армия, и терпению, с которым она совершала свои грозные походы, равные прославленным походам античных полководцев. Фердинанд написал Ибрагиму и поздравил его с успехом.

Это была последняя кампания Ибрагима. Его жизненный путь оборвался в этой точке. Во время персидской экспедиции с великим визирем кое-что произошло, но это относится не к теме его полководческих талантов, а к следующей главе, где мы будем говорить о его крахе.

Во всех кампаниях Ибрагим-паша показал себя одаренным и, как правило, успешным военачальником. Из всех битв и осад он потерпел поражение только в Вене и в Кёсеге, хотя номинально победил. Он блестяще руководил атакой, особенно артиллерией, как показывает битва при Мохаче. Он превосходно разбирался в минах, подкопах и осадах, даже если ему не удалось покорить Вену. Он сохранял силу в дальних походах, как свидетельствует персидская экспедиция. Как правило, он уверенно держал в руках своих солдат, хотя в Вене ему не удалось воодушевить их на большие свершения. Сам он был смел и бесстрашен и лично вел войска, невзирая ни на какие опасности. Кажется, он был менее жесток, чем турецкие завоеватели, хотя его войска и совершали ужасные зверства. Он, по заведенному обычаю, позволял грабить страну, что делало войну такой привлекательной для турецкого солдата. Он ценил доблесть даже во врагах, как показывает случай с Цедлицем, взятым в плен и потом освобожденным. Честь за победы этого периода нужно разделить между султаном Сулейманом и его великим визирем, который смог довести до удачного завершения все планы Сулеймана, как военные, так и дипломатические.

5 марта 1536 года Ибрагим-паша отправился в султанский дворец в Стамбуле, чтобы отобедать с султаном и провести ночь в его покоях, по давнишнему обыкновению. Утром нашли его мертвое тело, отметины на котором показывали, что его задушили в ходе яростной борьбы. Лошадь с черной упряжью привезла обесчещенный труп домой, и он был немедленно похоронен в монастыре дервишей в Галате, и даже надгробие не отмечало место его последнего пристанища. Все его огромное состояние перешло в руки султана, и об Ибрагиме-паше, могущественном великом визире, прекратили говорить и думать, как если бы он не правил империей тринадцать лет.

Чем вызвано это внезапное охлаждение Сулеймана к бывшему фавориту? Разумеется, у Ибрагима было множество врагов, и самыми влиятельными среди них были дефтердар Искендер Челеби и Роксолана, любимая жена Сулеймана. Кажется, они вдвоем годами трудились над тем, чтобы настроить Сулеймана против великого визиря, но очень долго без успеха. В чем же они могли обвинить его?

Ибрагим, как мы помним, был по рождению христианином и, по всей вероятности, лишь формально принял ислам, а не по убеждению. На протяжении его жизни в нем то и дело проявлялись христианские склонности и каждый раз вредили его репутации. Например, как в случае с еретиком Кабизом, в излишней снисходительности к которому обвиняли Ибрагима. Еще одной иллюстрацией того, что он не разделял мусульманских предрассудков, был случай, когда он привез домой три статуи из королевского дворца в Буде и установил их на Ипподроме. Это противоречило исламскому запрету на изображение чего бы то ни было на небе вверху, на земле внизу и в воде ниже земли. Хотя отличавшийся терпимостью султан поддержал Ибрагима, окружающие с ужасом возроптали. Ибрагима называли идолопоклонником, и поэт Фигам Челеби сочинил против него сатирическую эпиграмму, которую так и не забыли. Она гласила:

Дерзкий поэт поплатился за свое остроумие жизнью, но эпиграмма ушла в народ. По мере роста его могущества Иб рагим все больше терял осторожность в религиозных вопросах. Современник писал: «Своевольный паша в начале своего восхождения во всех отношениях соблюдал священный закон, а также обыкновенно советовался с мудрецами во всех своих делах; и его вера в ислам была так крепка, что, если кто-нибудь приносил ему Коран, он вежливо поднимался на ноги, целовал его, прикладывал ко лбу и держал не ниже груди. Но позднее, когда он отправился сераскиром в Багдад и стал якшаться с бесстыдниками и глупцами, его характер изменился так, что он ценил жизнь невинного человека не выше пыли, и, если кто-то приносил ему в дар Коран или прекрасно написанную рукопись, то, видя его приближение, Ибрагим приходил в гнев и отвергал подарок, говоря: «Зачем ты несешь это мне? У меня без счета хороших книг», а иногда он поносил этого человека».