— Шевелитесь, бездельники, дети волчицы! Мне еще надо закончить погрузку, иначе, клянусь Нептуном, мы прозеваем прилив!

Кезон следил за каждым его движением и понимал, что шкипер колеблется. Наконец моряк сплюнул за борт едкую слюну, коричневую от табака, и дал ответ:

— Тридцать сестерциев! Верпий, или как там тебя? За эти деньги можно купить рыбацкую лодку с парусом, две лодки, но этого мало, чтобы зафрахтовать мой корабль.

— Я удвою плату. Ты удовлетворен?

— Клянусь Нептуном, я — да! Но сторожевые корабли Стратора рыщут за стеной рифов, а моя команда — это свора голодных псов, которую тоже надо кормить, чтобы она не разорвала тебя на клочки!

— И двадцать сестерциев за риск и вознаграждение команде. Мы договорились?

— Ты щедр. Это внушает опасения. Почему ты не наймешь лодку? Зачем тебе нужно целое судно, если с тобой нет груза? — Он пытливо заглянул в глаза Кезона и отпрянул, обожженный мертвенной зыбью болота, таящейся в них. Он смущенно пробормотал: — Я потеряю свой фрахт, пока буду оборачиваться. Мне надо доставить на Альба Лонга полный трюм ворвани…

— Брось. Уже две стражи с севера дует Аквилон. Поймав попутный ветер, мы завтра же достигнем Запретного города. Там тебе останется лишь спустить на воду челнок, распрощаться со мной и нырнуть обратно в течение Майесты. Оно, огибая Баркид с юга, мигом доставит тебя и твою ворвань в бухту Альба Лонга.

— Ты Навигатор?

— Нет.

— Но ты рассуждаешь как Навигатор!

— Важно то, что мои рассуждения, подобно приливному колоколу, вопиют гласом истины.

— Хорошо. Будь по-твоему, Верпий. Отбываем, едва начнется прилив. И не вздумай опаздывать!

— И еще одно.

— Что еще одно?

— Через час рабы доставят на судно принадлежащий мне деревянный ящик. Я хочу, чтобы его поставили в темное прохладное место. И предупреди своих цепных собак — каждый, кто приблизится к ящику ближе, чем на пять шагов, умрет медленной мучительной смертью. Вот теперь мы окончательно договорились. — Кезон протянул шкиперу руку, и бывалый морской волк, неоднократно проливавший свою кровь и десятки раз — чужую, пожал ее с такой радостью, как если бы пожимал треугольную голову гадюки.

Монера болталась в неудобной рваной качке северного ветра, с палубы доносились крики надсмотрщика и скрип уключин. Кезон устало привалился к своему деревянному рундуку, наклонился к круглому отверстию и спросил:

— Как ты, верный друг?

В ответ послышался искаженный болью голос Суллы:

— Хорошо. Благодарю тебя, владыка. Воды пока достаточно. Мясо я смог проглотить.

— Сколько их было?

— Тьма или около того. Стыдно принимать смерть от стаи ворон. Я усыпал поляну их перьями, но если бы не помощь крестьян, боюсь, что моя служба тебе на этом закончилась бы.

— Много было питомцев?

— До кого я смог дотянуться — уже не вернутся к хозяевам. Ты быстро действовал. Еще бы несколько часов, и стражники Ульпия отыскали бы меня в этой деревне. Выдумка с телегами тоже оказалась хороша. Я рад, что мы смогли сбить погоню со следа.

Кезон с сомнением покачал головой, но не промолвил ни слова в ответ. Потом поднялся, легонько похлопал ладонью по шершавой деревянной поверхности ящика и тихо сказал:

— Все уже позади. Постарайся отдохнуть. Мы больше не будем расставаться. Обещаю.

— Нет, государь, все только начинается…

Дверь в кубрик распахнулась, пропуская мясистую рожу надсмотрщика, искаженную ужасом.

— Капитан зовет тебя на палубу. Сигнальщик заметил сторожевую либурну Стратора.

На палубе плотной завесой стояла вонь от китового жира, струившаяся из трюма. Монера по-прежнему уверенно раздвигала волну, но наперерез ей шел до боли знакомый Кезону багровый парус с черной совой по центру. Шкипер стоял у руля. Ни один мускул на его лице не дрогнул, когда он бросил Кезону:

— Если мы сдадимся, нам сохранят жизнь.

— У нас не будет этого шанса.

— Нам не уйти.

— Значит — придется драться.

— Их втрое больше. И они солдаты. А мои люди — простые моряки. Нам не справиться.

— Нет выхода. Ты взял слишком опасный груз.

— Ты! — с горечью выплюнули губы моряка.

— Смирись. Это судьба, потому что наша встреча с ними не случайна. Клянусь Юпитером, они с рассвета вышли на перехват. Пусть твои люди достанут оружие. Я уверен, что вам это не впервой, — добавил Кезон с кривой усмешкой.

Зловещая волчья ухмылка старого морского убийцы была ему утвердительным ответом.

— Когда мы сблизимся, я приму командование кораблем.

— Никто, кроме меня, не смеет командовать на моем судне.

— Ты назвал меня Навигатором и был прав. Я водил за собой десятки кораблей, повинующихся одному моему слову. Приготовь оружие и людей. Там ты принесешь больше пользы.

— Тогда я знаю, кто ты. Вверяю тебе судьбу своих товарищей и свою жизнь. Постарайся, чтобы с нами не случилось того, что произошло с теми, кто пошел за тобой в твой первый поход к Запретному городу.

Кезон кивнул.

— Готовься к бою, а остальное — моя забота.

Когда корабли сблизились, Кезон, зорко следивший за носом либурны, зычно скомандовал надсмотрщикам:

— Парус долой! Оба борта — табань! Живо!!!

Щелкнули бичи. И через секунду по ним выстрелил гарпах.[23]Гарпун прошел совсем рядом, в десятке локтей, ударился о воздух и с плеском упал в волны. Его тут же принялись сматывать обратно. Кезон видел, как на либурне неистово вращалось зубчатое колесо блока.

— Левый борт — навались! Правый — табань!

Монера быстро разворачивалась. Либурна стремилась зеркально повторить маневр противника. На корвусе сторожевика Кезон рассмотрел двух Игроков. Он знал обоих. Антоний Квинт и Гектор Сардоник. Два неразлучных друга, еще недавно возглавлявших один из его, Кезона, ударных манипулов.

— Оба борта — навались! Поднять парус!

Отстрелил второй гарпах, который воины Стратора успели подтащить к борту. Снова промах. Монера начала набирать ход. Рядом возникла фигура шкипера.

— Боги улыбаются нам — мы поймали фордевинд! — и, понизив голос, добавил: — Все готово.

— Хорошо. Поставь двух человек по бортам — рубить канаты, если нас зацепят гарпунами.

Не прошло и часа, несмотря ни на что, либурна вновь, как неумолимый рок, настигла их. Гребцы устали. Их груди судорожно сжимались хрипами, движения становились несогласованными. Непрерывно хлопали бичи. Кезон отбросил колебания.