Для такой позиции были веские основания. Меня беспокоило то, что нечаянный альянс между рыночными фундаменталистами справа и антиглобалистами слева вполне мог подорвать, а то и вовсе уничтожить наши МФТИ. Озабоченность вызвали лозунги вроде «ВТО, засохни или сгинь», с одной стороны, и отрицательное отношение Конгресса США к международным договорам и институтам – с другой. Я чувствовал, что обладаю определенными познаниями в сфере финансовых рынков, кроме того, у меня имелись практические предложения. Но не прошло и двух лет, как назрела необходимость расширить анализ и распространить его, в дополнение к экономике и финансам, еще и на вопросы политики и безопасности.

К этой мысли меня подтолкнула реакция администрации Буша на террористическую атаку 11 сентября. Если прежде главным объектом моего внимания были крайности рыночных фудаменталистов, то теперь на первый план вышла обеспокоенность крайностями сторонников идеи американского превосходства. Я не собираюсь преуменьшать террористическую угрозу: и то и другое тесно взаимосвязано. События 11 сентября предоставили сторонникам идеи американского превосходства возможность «позволить себе крайности» и потащить за собой всю страну. Администрация Буша заявила, что события 11 сентября навсегда изменили мир. А Соединенные Штаты навязали такой подход всему миру.

Чтобы раскрыть тему должным образом, мне нужно рассмотреть под разными углами три основных проявления неравенства, которые присущи глобальной капиталистической системе, – неравенство между общественными и частными благами, между центром и периферией и между хорошими и плохими правительствами. Я не буду ограничиваться одними МФТИ, как это было прежде, а сосредоточу внимание на роли государств, особенно Соединенных Штатов.

В сегодняшнем мире все взаимосвязано намного сильнее, чем когда-либо, но наш политический порядок все еще строится на суверенитете государств. То, что происходит в каждой отдельно взятой стране, касается всех без исключения. Это было истиной и до событий 11 сентября, террористическая атака лишь подтвердила ее. Но принцип суверенитета не позволяет вмешиваться во внутренние дела других государств. Именно здесь кроется величайшая неразрешенная проблема существующего мирового порядка. Вторжение в Ирак – неправильный подход к ее решению. Но каким он должен быть? На этот вопрос я попытаюсь дать ответ в следующих главах.

Понятие «суверенитет» появилось давно, в эпоху, когда общество состояло из правителей и подданных, а не из граждан. Оно стало краеугольным камнем международных отношений со времен Вестфальского мирного договора 1648 года. После тридцати лет религиозных войн было установлено, что правитель вправе определять религию своих подданных: Cuius regio eius religio (чья власть, того и вера). Во время французской революции король был свергнут, а суверенитет перешел к народу. С той поры ему бы и принадлежать народу, но на практике он попал к государству в лице правительства. На смену династической концепции суверенитета пришла национальная. Одни государства являются демократическими, другие – нет. Сложившееся положение не под силу изменить никому, ибо суверенитет защищает репрессивные режимы от вмешательства извне.

Анахронизм ли это или нет, но суверенитет остается основой существующего мирового порядка. И думать иначе не может ни один здравомыслящий человек. Как уже отмечалось, мы живем в несимметричном мире: экономика глобализована, а политическая власть по-прежнему опирается на суверенитет государств.

Это ставит перед нами два вопроса: как безболезненно вмешаться во внутренние дела суверенного государства и как добиться того, чтобы вмешательство служило общему интересу? Большинство существующих международных институтов, и в первую очередь ООН, представляют собой ассоциации суверенных государств, которые ставят национальные интересы выше общих. Кто же тогда имеет право на вмешательство и на каких основаниях?

Первый вопрос решается довольно просто. Оказание помощи не является нарушением суверенитета государств: они либо принимают ее, либо отвергают. Иностранная экономическая поддержка, другие формы помощи могут служить эффективным инструментом в деле улучшения внутреннего положения без какого-либо посягательства на суверенитет.

Глобальный капитализм привел к появлению глобальных рынков, а международная помощь, в любой ее форме, противоречит рыночным законам. В результате в существующей структуре международных отношений возник дисбаланс между конструктивными и карательными мерами. Это существенный недостаток глобальной капиталистической системы. Конструктивные, позитивные действия должны иметь значительно большее значение. Они не нарушают суверенитета государства-реципиента, а прекращение поддержки вполне может служить наказанием, которое также не наносит ущерба суверенитету страны.

Однако иностранная помощь – это лишь частичное решение. Оно возможно только в тех странах, которые согласны принять помощь. Намного сложнее обстоят дела в странах с репрессивными и коррумпированными правительствами, которые противятся вмешательству. Вмешательство извне необходимо им еще больше, чем странам, стремящимся получить иностранную помощь. Как в этом случае совместить вмешательство и суверенитет?

Принцип суверенитета необходимо пересмотреть. Суверенитет принадлежит народу; считается, что граждане делегируют его правительству через избирательный процесс. Но, во-первых, не все правительства избираются демократическим путем, а во-вторых, даже демократическое правительство может злоупотреблять вверенной ему властью. Если злоупотребления властью серьезны, а люди лишены возможности исправить положение, вмешательство извне вполне оправданно. Международное вмешательство нередко единственная надежда для притесняемых.

Суверенитет народа – действенный принцип. Его легко понять и принять. Он вытекает из философии просветителей, которая подвигла архитекторов французской революции на передачу суверенитета от короля народу.[49]На практике можно немало выиграть от возврата к исходной (революционной) идее.[50]Существующий мировой порядок построен на суверенитете, доставшемся государству и его правительству. Установив, что суверенитет принадлежит народу, мы можем проникнуть в национальное государство и защитить права людей.

Нельзя сказать, что с концепцией суверенитета народа все легко и просто. Как, например, решить, кто именно достоин права на самоопределение в обществе, где имеются этнические меньшинства или группы, объединенные разными идеями? Этот вопрос вызвал немало проблем в процессе мирного урегулирования после Первой мировой войны. Ярким примером является и Ирак. Вместе с тем, как общий принцип, концепция представляет несомненную ценность.