Все, это стало последней каплей. Я сделала то, что и должна была сделать еще секунд пять назад, — разревелась. Надо сказать, это было несложно.

Слезы возымели волшебное действие. Выслушивая перемежающийся всхлипами рассказ о том, как стекло оказалось в моем заду, Алекс развязал шаль и обнял меня.

— Бедняжка! Давай-ка ложись на живот, а я попробую вытащить эту бяку. Всегда хотел поиграть в больничку. Как думаешь, швы накладывать не придется? Должен заметить, вид у тебя был крайне необычный, особенно в этих сапогах, — очень волнующий. Так, ложись. Теперь постарайся не двигаться и расслабься.

Конечно, я бы непременно расслабилась, да? Единственный плюс лежачего положения заключался в возможности спрятать лицо в подушки и еще поплакать, в основном от унижения, но теперь еще и от боли. Я услышала, как Алекс пошел в ванную мыть руки.

— Осторожно, там скользко, — предупредила я, но Алекс лишь рассмеялся.

Затем я почувствовала, как он сел на кровать.

— Так, я постараюсь сделать все очень аккуратно. Если это тебя хоть как-то утешит, могу сказать, что сзади ты выглядишь очень завлекательно.

Я только глубже зарылась в подушку. Потом почувствовала, как он ухватил осколок пинцетом и осторожно потянул.

— Боже, как больно! — заорала я. — Вышло?

Тишина. Потом он снова потянул.

— А-а-а! Больно! Алекс, дергай же!

— Видишь ли, Поппи, не знаю, как тебе сказать… Он как бы не просто воткнулся, а засел довольно крепко. В общем, впился, и очень глубоко впился.

Впился? Глубоко? А в заднице есть важные кровеносные сосуды?

— Так, сейчас попробую еще раз, но если он не поддастся, мне придется… попросить Тома отвезти нас в больницу…

— Нет! Просто дерни изо всех сил!

— Ладно. Может, тогда хлебнем бренди?

— Нет! Дергай, черт возьми!

— Ладно. Раз, два, три…

— Эгей! Привет, Поппи, вижу, свет у тебя включен, ты в приличном виде? Со мной мама с папой. Мы только что вернулись из Труро, и они ужасно хотят с тобой познакомиться. Как твоя…

Заскрипела дверь.

— Ох ты! — Испуганный возглас Дэйви эхом отразился от стен.

Я оторвала голову от подушки и увидела целую толпу, взирающую на мой голый зад, над которым склонился Алекс.

— Привет, — выдавила я улыбку, мысленно опять взмолившись об амнезии. — Я — Поппи Хезелтон. Спасибо, что пригласили меня на Рождество.

Глава седьмая

Несколько секунд мне отчаянно хотелось провалиться сквозь землю, но Эдвард и Джокаста повели себя очень деликатно. Дэйви же от смеха буквально согнулся пополам, так что ему даже пришлось присесть на краешек постели, дабы ослабевшей рукой утереть слезы.

— Честное слово, Поппи, подозреваю, ты специально поджидала моего возвращения из церкви. Я прибыл, преисполненный святости, еще не успев отойти от возвышенной беседы с епископом. Хорошо хоть мы его святейшество не привели с собой! Так и вижу статью в приходской газете…

Я еще глубже зарылась головой в подушки и услышала голос Джокасты:

— Ну-ка, Дэйви, довольно! Бедняжке и так плохо. Пошел бы ты лучше с Эдвардом вниз и принес нам всем чего-нибудь выпить. Ступайте.

Послышались удаляющиеся шаги. Через мгновение к постели приблизилась Джокаста. Алекс подвинулся, давая ей место. Я искоса взглянула на нее и с радостью убедилась, что выглядит Джокаста в точности так, как я ее себе и представляла. Мне сразу стало легче. Знаете, бывает, до знакомства с человеком уже имеешь о нем представление, а потом при личной встрече разочаровываешься. Так вот, это совсем не тот случай.

Джокаста была высокой, седовласой, с ярко-синими, широко расставленными глазами на загорелом обветренном лице. Одета она была, мягко говоря, неординарно: штаны из овечьей шкуры, переплетенные кожаными ремнями, и подобие камзола, опять же из овчины, а в ушах покачивались длинные этнические серьги. Да, наряд, конечно, странноватый, но на ней он почему-то выглядел стильно.

— Так, Поппи, дайте-ка я взгляну. Я раньше работала медсестрой, так что вы в надежных руках…

— Мам! Ты никогда в жизни не работала медсестрой! — возмутился Алекс.

— Да, сынок, ты прав. Однако я сочла, что это успокоит Поппи, а ты все испортил. Что же делать? Может, попросить Тома вытащить стекло? Он прекрасно лечит овец, когда те начинают хромать, — задумчиво сказала Джокаста. — Хотя это, конечно, не совсем одно и то же.

— Пожалуйста, не надо, — взмолилась я. — Я не вынесу такого позора — мне и так ужасно стыдно. Алекс, попробуй ты еще раз. Тяни сильнее!

— Подождите, пока принесут бренди. Нам всем нужно хлебнуть для храбрости, — порекомендовала Джокаста. — И знаете, Поппи, я все равно очень рада с вами познакомиться. Дэйви столько о вас рассказывал, хорошо, что вы приехали.

Я хихикнула, но тут же скорчилась от боли. Какая Джокаста милая и до чего же смешно врет.

— Мне очень, очень неловко, простите, — начала я, но величественный жест унизанной кольцами руки прервал мои слова.

— Ой! А кто это в корзинке — обезьяна?! — восторженно воскликнула Джокаста.

Пришлось рассказать о том, как Джики оказался у меня, и о том, что Дэйви должен отвезти нас в питомник, хотя Алекс уже слышал эту историю.

Джокаста присела на корточки перед корзинкой, что-то приговаривая вполголоса и поглаживая Джики сквозь прутья.

— Как же я вам завидую! Нам с Эдвардом на свадьбу подарили беличью обезьянку, есть такая порода — саймири, но моя мама заставила нас отказаться от подарка. Она сказала, что эти зверьки любят вытворять всякие непристойности, сидя на полке.

— И не только на полке, — многозначительно добавила я.

Она рассмеялась, потом прикрикнула, чтобы ее муж и сын поторопились подняться к нам с бокалами:

— Мы с Поппи тут фактически умираем от шока, не говоря уже о потере крови и зависти к обезьяньему роду! — Она повернулась к Алексу: — И что они там так долго?

Послышались шаги, и появились Дэйви с Эдвардом. Они несли поднос с запотевшей бутылкой шампанского и высокими бокалами.

Эдвард был точной копией Дэйви, только лет на сорок постарше. Одет безупречно, волосы светлые. Голос у него был сиплый, его явно смущала вся эта история.

— Придержите-ка коней, — объявил он. — Вступает кавалерия. Мы решили, что не грех распечатать бутылочку «Вдовы», на дворе Рождество как-никак.

Он поставил поднос на столик рядом с кроватью, старательно избегая смотреть на мой зад.

— Сокровище ты мое. Как всегда все предусмотрел, — с обожанием сказала Джокаста.

После некоторой возни шампанское откупорили и разлили по бокалам. Дэйви начал расспрашивать Алекса о Париже, в то время как Джокаста с Эдвардом перемывали косточки епископу. («Но, милый, я уверена, что зубы у него