– Все настолько серьезно?

– Мой бывший теперь мой босс. Меня по-прежнему к нему тянет с сумасшедшей силой, а дома ждут два его продолжения, о которых Ваня ни сном ни духом, – на одном дыхании выпалила я. – Теперь ты мне скажи: все серьезно или как?

Именно Маргарита привела меня в мир пол-дэнса, и да, ей я рассказала свою историю без прикрас. Помог эффект случайного попутчика. Правда, Рита задержалась в моей жизни на постоянке, а не исчезла, когда сошла на конечной станции поезда, в купе которого мы и познакомились.

– Выйдешь после Карины, перед Дашей, – скомандовала она и тут же начала набирать распоряжения по мобильному. – Жорик поставит тебе музыку из твоей последней программы. Переодевайся.

Я кинулась к шкафу, «роняя тапки». Хорошо, что здесь хранились все концертные костюмы  и размер одежды у выступающих был приблизительно одинаковый. Каких-то десять минут, и я уже могла идти на сцену.

– Спасибо! – сказала Ритке, на что та лишь глаза закатила:

– Если уж решила сорвать мне концертную программу, то сделай это профессионально и от души!

Я хмыкнула и вышла за дверь, оставив в гримерке Селезневу – чемпионку мира по танцам на пилоне, женщину, силе характера которой только позавидовать можно. Иногда мне казалось, появись такая нужда – и Ритка пройдет по битому стеклу, ни разу не поморщившись.

Я так не могла…

Стоило Ивану вновь появиться в моей жизни, как внутри все запылало от чувств. Там, где, я думала, один лишь пепел, еще было чему гореть.

Вместо ресторана я прямо с работы помчала к Селезневой, Лампа за мальчишками обещалась присмотреть, да и не маленькие у меня ребята, вполне самостоятельные.

Мне же надо было выплеснуться, иначе прошлое, что вдруг воскресло внутри, грозилось поглотить.

Зазвучала приятная музыка, Жорик – наш диджей – дал отмашку, и я смело шагнула под свет софитов.

Я отдалась ритму и пилону. Отточенные движения, грация, акробатические трюки – все доведено до автоматизма постоянными тренировками, потом, слезами и кровью.

В тандем с пилоном я встала почти три года назад, до этого спортом особо никогда и не занималась. Ох, как мне было тяжело первые шесть-восемь месяцев! Тело ломило и адски болело после каждой тренировки, но и такого удовольствия от танца я никогда не испытывала, поэтому и не думала бросить.

К тому же Ритка так мастерски преподавала, что и крамольной мысли оставить ее мир пол-дэнса не посещало.

Только на пилоне я словно летала, отвлекаясь от жизненных проблем.

Вот и сейчас все разрывающие душу эмоции уходили в танец и на трюки. Перед глазами так и стояло лицо Давыдова, а в ушах звучал его голос

«Ты только верь мне, Манюня. Я не подведу, – обещал он. – Я же все это для тебя…»

И я верила.

Верила даже тогда, когда все вокруг были против. После этой абсурдной сцены ревности тоже верила! И в аэропорт прибежала, чтобы успеть Ване рассказать о неожиданной беременности, все еще верила, что Лёлины слова о предательстве любимого просто дурацкая шутка!

А вот глазам своим верить отказывалась! Глупые глаза показывали совсем не то, что мне хотелось видеть. Вот как Ваня, который признавался мне в любви, который стал моим первым мужчиной и надежной защитой, мог обниматься и целоваться сразу с двумя незнакомками?

Но он целовался. И выглядел очень счастливым.

Меня от этой сцены еще неделю рвало желчью.

Ваня улетел в Америку, я проводила его самолет украдкой, прощаясь с первой любовью. Из аэропорта Манюня больше не вышла, осталась там, где погибли ее мечты. Домой же вернулась Мария Князева.

Мне было за кого бороться в этой жизни, опускать руки не собиралась. Подумаешь, любимый оказался подлецом и предателем! Я первая брошенка, что ли?

Я смогла, выстояла, сделала свою жизнь такой, какой хочу видеть, и тут… вернулся он. Вся боль и обида всколыхнулись заново, словно и не было этих десяти лет между нами.

Но самое страшное, с болью вернулась и любовь… Оказывается, эта лживая с**а не оставляла меня, не сдохла, а просто затаилась!

Я была как никогда близка к ужасной мысли позволить себе простить Ваню еще раз…  И ведь умом понимала собственную глупость, а сердце… оно не поддавалось приказам!

С последним аккордом я соскользнула с шеста свечкой, застыв в эффектной позе. А после, под оглушающие овации толпы, вернулась за кулисы.

В гримерку шла уставшая, но счастливая: выплеснула эмоции, направила в нужное русло – и пропасть отдалилась.

Вот сейчас по дороге заеду в гипермаркет, накуплю мальчишкам вкусняшек и отдам гаджеты. Давно пора помириться.

Не успела я додумать мысль, как была просто-таки снесена и припечатана к стене мужским телом.

– Давыдов? – мгновенно узнала его я. – Что ты здесь де…

Иван даже договорить мне не дал, с каким-то глухим рычанием жадно впился в мои губы!

Давыдов

«Машка! Не обознался!» – возликовал Иван.

Маску-то она сняла, а в этом невесомом платьице осталась!

«С удовольствием порву тряпицу на лоскуты! – подумал он. – Что там под ним? Сдельный купальник? Оригинально».

Давыдов догнал Князеву в несколько шагов, прижал, а она так сильно удивилась, словно призрак увидала!

У мужчины от ее васильковых глаз прямо все колом в штанах стояло. Хоть сразу в бой!

А принцесса еще и говорить что-то надумала.

«Э, нет, девочка! У нас с тобой есть более интересные занятия!» Он заткнул ей рот поцелуем, подняв руки над головой, чтобы сопротивляться не надумала.

Иван пил дыхание Машки, пожирал губы, башку напрочь снесло! Дорвался!

«Сладкая же! Какая она», – на этом его шальная мысль оборвалась.

Девушка и не думала сопротивляться, ответила с такой же страстью, что его терзала.

Давыдов даже не сразу понял: утробное рычание – это он сам издает. Как оголодавший зверь какой.

Впрочем, сравнение не ушло далеко от истины.

Не прерывая поцелуя, Иван двигал Машку вдоль стеночки. Им бы уголок укромный найти… Вот прямо сейчас позарез припекло!

Приличные люди до гостиницы дотерпели бы, но рядом с Князевой Давыдов не чувствовал в себе ничего приличного.

«**дь! Неужели в этом клубе не найдется свободной комнаты? – лихорадочно проносились мысли в его голове. – Не поверю, что после таких танцев девки не остаются с особо щедрыми клиентами».

– Что ты де… – выдохнула ему в губы Машка.

– Сейчас-сейчас, – шептал Иван, целуя девушку туда, куда дотягивался: в щеки, глаза, шею, плечи. Всюду ему хотелось оставить свой след. – Где здесь свободная комната? Покажи мне.