– Ты думал, я лгала? – Ну что ж, технически я врала, но только поначалу.

– Я всегда считаю, что ты врешь. – Джошуа сердито ворочает рулем и перестраивается на другую полосу. Над ним собирается зловещая грозовая туча гнева.

Ненавидеть кого-нибудь утомительно. Это факт. Каждый удар пульса в венах приближает меня к смерти. Я трачу эти скоротечные мгновения жизни с человеком, который искренне презирает меня.

Прикрываю веки, чтобы снова вспомнить. Я вся на нервах, взгромождаю коробку на свой стол в только что отремонтированном здании «Б и Г», на десятом этаже. У окна стоит мужчина, он смотрит на вереницы машин. Раннее утро. Он поворачивается, и мы первый раз встречаемся взглядами.

Никогда больше у меня не будет такого поцелуя, как этот, во всю оставшуюся жизнь.

– Мне хотелось бы, чтобы мы могли стать друзьями, – вдруг произношу я громко.

Я так долго держала эти слова в себе, что создается впечатление, будто я метнула гранату. Джош совсем притих, может, он вообще меня не слышал. Но потом он бросает на меня взгляд, полный такого высокомерия, что я чувствую, как внутри у меня болезненно сжимаются все внутренности.

– Мы никогда не будем друзьями. – Он произносит «друзьями», как будто говорит о чем-то презренно-жалком и ничтожном.

Когда Джошуа притормаживает перед входом в бар, я выскакиваю наружу и убегаю, пока машина еще не успела полностью остановиться. Слышу раздраженный оклик. Отмечаю, что он называет меня Люси.

Вижу у стойки бара Дэнни. Между пальцами у него болтается бутылка пива. Провинчиваюсь сквозь толпу и падаю в его объятия. Бедняга Дэнни! Как настоящий джентльмен, он явился заранее, даже не подозревая, с какой сумасшедшей женщиной согласился провести вечер.

– Привет! – Дэнни рад. – Ты это сделала.

– Конечно! – Я выдавливаю из себя робкий смешок. – Мне нужно выпить после такого дня.

Как жокей, оседлываю барный стул. Дэнни делает знак бармену. На большом экране, который висит на стене над баром, машут одинаковые бейсбольные биты. Ощущение губ Джошуа на моих губах не проходит, и я прикасаюсь к ним кончиками пальцев.

– Большой джин с тоником. Самый большой, пожалуйста.

Бармен послушно выполняет заказ. Я выпиваю залпом половину стакана и даже немного проливаю – течет по подбородку. Облизываю уголки рта, продолжая ощущать вкус Джошуа. Дэнни ловит мой взгляд, когда я опускаю стакан.

– Все в порядке? Думаю, тебе стоит рассказать мне, как прошел день.

Я всматриваюсь в него. Дэнни переоделся в темные джинсы и симпатичную клетчатую рубашку с пуговицами. Мне приятно, что он потрудился сходить домой и сменить костюм ради меня.

– Ты хорошо выглядишь, – честно говорю ему я, и в его глазах вспыхивают искорки.

– А ты выглядишь великолепно, – доверительным тоном сообщает Дэнни.

Он опирается локтем на барную стойку, лицо у него открытое и совершенно беззлобное, в нем нет ничего зловещего или устрашающего. В груди у меня пузырятся какие-то странные эмоции.

– Что? – Я вытираю подбородок.

Этот мужчина смотрит на меня без ненависти. Необычно.

– Я не мог сказать тебе этого на работе. Но я всегда считал тебя самой красивой девушкой.

– О, ну… – Вероятно, я краснею до ушей и точно чувствую, как перехватило горло.

– Ты не привыкла к комплиментам.

– Я нечасто их получаю.

Это истинная правда. Дэнни смеется:

– Ну конечно!

– Серьезно. Разве что от мамы с папой по скайпу.

– Ну что ж, придется мне изменить эту ситуацию. Расскажи о себе.

– Я работаю на Хелен, как ты знаешь, – неуверенно начинаю я.

Он кивает, губы его вздрагивают.

– Что еще сказать.

Дэнни улыбается, и я едва не опрокидываюсь назад со своего стула. Я так замкнута, что почти не способна разговаривать с нормальными людьми. Лучше бы мне сейчас лежать дома на диване, завалив голову подушками.

– Да, но мне интересно узнать о тебе. Как ты развлекаешься? Откуда твоя семья?

Лицо у него такое бесхитростное. Он напоминает ребенка, не испорченного этим миром.

– Я, пожалуй, сначала схожу освежусь. А то пришла прямо с работы.

Я заглатываю остаток джина. Вкус отбивает непреходящая мята на моем языке.

Дэнни кивает, и я, как пчела, кратчайшим путем лечу в уборную. Прислоняюсь к стене, не заходя внутрь, достаю салфетку, заткнутую спереди под лифчик, и прижимаю ее к уголкам глаз. Выглядишь великолепно.

Коридор затмевает чья-то тень. Я знаю, что это Джошуа. Даже самым краем глаза я скорее опознаю его фигуру, чем собственную тень. В руках у него пальто, которое я оставила на заднем сиденье в его машине.

Меня вдруг разбирает смех, и я хохочу, пока из глаз не начинают литься слезы, безжалостно размывая макияж.

– Убирайся, – говорю я ему, но он вместо этого подходит ближе. Берет меня за подбородок и вглядывается в мое лицо.

Память о поцелуе облачком парит между нами, и я не могу взглянуть ему в глаза. Помню свой стон, глухо отозвавшийся у него во рту. Какое унижение!

– Не надо. – Я отмахиваюсь от него.

– Ты плачешь.

Обхватываю себя за плечи.

– Нет, я не плачу. Зачем ты здесь?

– Парковка в этом районе – ночной кошмар. Твое пальто.

– Ах, мое пальто. Ну конечно. Что же еще! Я сегодня слишком устала, чтобы биться с тобой. Ты победил. – Он смотрит на меня с недоумением, поэтому я поясняю: – Ты видел меня смеющейся и плачущей. Ты вынудил меня поцеловать тебя, когда мне следовало бы треснуть по твоей наглой физиономии. У тебя выдался хороший день. Иди смотри игру и лопай крендельки.

– Ты думаешь, я борюсь за такие награды? Увидеть тебя плачущей? – Он качает головой. – Это совсем не так.

– Конечно так. А теперь иди, – говорю я более настойчиво.

Он пятится и прислоняется к противоположной стене:

– Почему ты прячешься здесь? Разве не лучше тебе быть там и очаровывать своего поклонника по самое дальше некуда? – Джошуа смотрит в сторону бара и трет руками лицо.

– Мне нужно было собраться. Это не так-то просто, поверь.

– Уверен, у тебя не будет проблем.

В его голосе нет сарказма. Я вытираю слезы и смотрю на салфетку. На ней осталась тушь. Глубоко, прерывисто вздыхаю.

– Ты выглядишь отлично. – Более приятных слов я от него ни разу не слышала.

Начинаю ощупывать рукой стену в поисках портала в другое измерение или по крайней мере двери в дамскую комнату. Все, что угодно, лишь бы скрыться от него. Он зарывается рукой в волосы, лицо искажено от смятения.