«Я дошел до предела», – писал он Перкинсу в конце 1923 года. Даже после того как он получил гонорар за роман «Прекрасные и проклятые», все еще был должен издательству Скрайбнеров несколько тысяч долларов. Он нервно спрашивал, можно ли внести в счет первые выплаты за пьесу, которая, по словам всей труппы, обещала аншлаги, и погашать долг, пока не будет выплачена вся сумма.

– Если мне каким-то образом не удастся достать в банке шестьсот пятьдесят долларов к утру среды, мне придется заложить мебель. Я даже не смею явиться туда лично, но, ради бога, попытайтесь это исправить, – в ужасе признался он Перкинсу.

После этого Макс положил деньги на счет даже без предложенного Фицджеральдом поручительства.

Тридцатые годы двадцатого века были самыми яркими годами Бродвея. Джон Бэрримор играл Гамлета, а в нескольких кварталах от него его сестра Этель блистала в «Ромео и Джульетте».[50] «Счетная машина» Элмера Райса[51] и «Шесть персонажей в поисках автора» Пиранделло[52] также уже появились на свет. Большинство критиков называли «Верность» Голсуорси лучшей постановкой сезона. Ну а пьеса «Овощ» Ф. Скотта Фицджеральда так и не добралась до города. По правде говоря, большинство тех, кто видел открытие занавеса в Атлантик-Сити, не остался в театре до того момента, как он снова опустился.

«Вы слышали, что постановка Скотта с треском провалилась? Похоже, второй акт совершенно сбил аудиторию с толку. Скотт достойно умел принимать победы и поражения. Как только он обо всем узнал, позвонил мне и описал провал в самых безжалостных красках. А еще добавил, что сказал Зельде: “Вот к чему мы пришли после всех этих книг. Ничего. Ни цента. Нам придется все начать заново”», – писал Перкинс Чарльзу Скрайбнеру.

Успешный редактор – тот, кому удается постоянно находить новых авторов, взращивать их талант и издавать их, получая в награду коммерческий успех и положительную критику. Восторг, сопровождающий находку новой свежей работы, делает этот поиск стоящим делом, даже когда ожидание и работа длятся месяцами, а иногда и годами, ограничиваясь только копанием в текстах и жалким разочарованием. Уильям К. Браунелл однажды слышал, как Роджер Берлингейм, один из молодых коллег Макса, сказал, что совершенно обескуражен их работой. Он подошел к Берлингейму и заявил, что девяносто процентов времени, которое редакторы тратят на выполнение своих обязанностей, с тем же успехом и на то же самое мог бы потратить любой мальчишка из офиса. «Но раз в месяц или раз в полгода наступает момент, с которым можете справиться только вы. И в этот момент сплетаются воедино все ваше образование, весь опыт, все, что вы думаете о собственной жизни», – сказал Браунелл. Летом 1923 года Скотт Фицджеральд обратил внимание Перкинса на одного из своих соседей по Лонг-Айленду, своего друга Рингголда Уилмера Ларднера,[53] известного спортивного комментатора и обозревателя юмористической газеты. Ларднер и Фицджеральд сильно отличались друг от друга во многом. Ларднеру было тридцать восемь, он был высок и темноволос, с глубокими угрюмыми глазами. Он стабильно писал и никогда не считал свое творчество чем-то особенным. Фицджеральд был невысоким и бодрым. Его работа носила нерегулярный характер, и он писал для потомков. Но все же у этих двух мужчин была одна общая черта: они оба любили кутежи и могли пить с ночи до утра, пока над заливом Лонг-Айленда не поднимется солнце.