После этого он повернулся к взволнованной девушке и с легкой улыбкой покачал головой. Никто не смог бы догадаться, какие мысли витают в этой голове сейчас, но мистер Несбитт не стал затягивать паузу.

– Что ж, я и сам не раз думал о том, что мисс Джейн Соммерсвиль могла бы быть моей дочерью. Поэтому я не удивлен. Гордость не позволила мне спросить Клэр прямо, она ведь сама прервала наш роман! К тому же она, в отличие от меня и вас, не отличалась умением хранить тайны и, как я полагал, сама рассказала бы мне, будь ее младшая дочь моим ребенком. Теперь же я убедился, что плохо знал ее…

– Так вы верите, что это правда? – почти шепотом спросила Джейн.

– Вне всяких сомнений, мое дорогое дитя! – наконец, в его тоне появилось больше теплых красок! – Если бы я и сомневался, то достаточно было присмотреться к тому, как ты поворачиваешь голову и изгибаешь левую бровь, когда что-то вызывает у тебя насмешку, которую нельзя показать окружающим. Я не раз видел точно такие же жесты в зеркале. Сегодня во время обеда я смотрел на тебя и думал о том, как мало в тебе от мистера Соммерсвиля и как много от меня! Как будто твоя мать захотела сохранить память о нашей любви…

Мистер Несбитт замолчал, и Джейн поняла, что должна что-то сказать в ответ на эти слова. Они были ей приятны, но в них не было ни малейшего намека на дальнейшие намерения ее отца. Рад ли он или испытывает досаду на умершую возлюбленную за то, что обманула его? По сути, его самолюбию и проницательности нанесен тяжелый урон! Для талантливого дельца настоящее оскорбление – узнать, что его провели! К тому же – женщина, которую он привык считать легкомысленной!

– Я часто думала о том, как мало похожу характером на родителей и брата, – медленно произнесла она. – Но мне и в голову не могло прийти, что этому найдется объяснение. И что где-то есть человек, на которого я могу быть похожа…

– Наверное, мы оба сейчас испытываем странные чувства, – почти тем же тоном ответил мистер Несбитт. – Ты давно похоронила своего отца, а я привык всю жизнь довольствоваться мыслью, что у меня всего один ребенок, пусть даже и такой милый, как моя Флоренс… Внезапно все меняется, и вот – мы сидим друг против друга и стараемся не злиться на женщину, поставившую нас в такую неловкую ситуацию.

Джейн вздохнула. С того дня, как она узнала имя своего настоящего отца, она, как он только что и сказал, отгоняла от себя недобрые мысли о матери, стараясь сосредоточиться только на будущей встрече с мистером Несбиттом. Но иногда гнев заставлял ее щеки краснеть, а пальцы – стискивать ручки кресла. Почему миссис Соммерсвиль не поделилась этой тайной с дочерью, когда Джейн достаточно повзрослела, чтобы принять новое знание? Почему не написала мистеру Несбитту и не попросила заботиться об их девочке, когда ее самой не станет? Тем самым она обрекла дочь на несколько тревожных, нерадостных, сиротливых лет, наполненных тревогой за будущее и борьбой с неуправляемым братом!

– Вы думаете, мне лучше было сжечь это письмо и забыть о том, что в нем говорилось?

– Мое сердце не пылает страстным огнем, как в годы молодости, но оно не очерствело, а мысли так же ясны, как и тогда, – джентльмен слегка повел левой бровью. – Я готов найти в своей душе место для еще одной дочери, если, конечно, она этого захочет… А теперь, как мне кажется, нам лучше пойти в оранжерею, куда Флоренс уже наверняка привела моих гостей.

– Боюсь, мое сердце и теперь не способно гореть слишко ярко, – честно призналась Джейн. – Но я была бы так рада знать, что моя семья на самом деле чуть больше, чем думают мои знакомые!

Мистер Несбитт поднялся и протянул девушке руку.

– Идем, моя дорогая. Пройдет некоторое время, и мы сможем обнять друг друга, не чувствуя неловкости, пока же нам надлежит радоваться нашему умению владеть собой. Другие люди на нашем месте уже обливались бы слезами, как и те, кто мог бы прочесть нашу историю в романе. Мы же с тобой с улыбкой на губах и смятением в сердце продолжим веселиться в компании друзей.

Джейн позволила сильной ладони отца сжать ее пальцы, другой рукой она подхватила оставленное им на столике письмо матери.

– Я могу забрать эти листки с собой, или вы захотите еще перечитать их? Не стоит оставлять их здесь. Что, если кто-то увидит их?

– Уверен, в большей безопасности они будут в моем сейфе. Никто не сможет заглянуть туда, кроме меня.

Несбитт забрал у дочери письмо и спрятал в ящике стола, чтобы позже запереть в сейф. Джейн пока еще раз оглядела кабинет, желая запомнить даже самую малейшую деталь, по которой лучше могла бы понять характер отца. Хотя ей уже сейчас казалось, что она понимает его, как никого другого.

Когда они уже вышли в галерею, мистер Несбитт спросил девушку:

– Как давно это письмо в твоих руках? Сколько тебе понадобилось времени, чтобы настроиться на разговор со мной?

– Полгода назад я получила послание от незнакомца, предлагавшего открыть тайну мого рождения. Но само письмо матушки я прочла лишь месяц назад.

Джентльмен остановился и развернулся к молодой леди. Его скулы чуть напряглись, глаза потемнели.

– Прав ли я буду, если предположу, что этот человек попросил денег за свою услугу? И ты заплатила за раскрытие секрета?

Джейн молча кивнула. Что, если отец знает, кто завладел их тайной? Тогда почему вымогатель не обратился сразу к Несбитту? У него корыстолюбивый человек смог бы получить намного больше, нежели пятьсот фунтов! Или он сомневался в том, что Несбитт захочет узнать о существовании незаконнорожденной дочери?

– Я должен был задать этот вопрос на четверть часа раньше! Но ты успеешь все рассказать мне, пока мы идем в оранжерею, – мужчина предложил юной леди опереться на его руку, и они неторопливо направились вдоль галереи, а с семейных портретов к Джейн присматривались поколения Несбиттов, гадая, принять ли ее в свои ряды, или она недостойна со временем оказаться среди них.

– Как же я устала! – Эвелин поглубже упрятала ладони в муфту. – И стоило нам ехать так далеко ради того, чтобы два часа глазеть на эти безвкусные картины, пока ты любезничаешь с Флоренс Несбитт!

– Ты могла остаться дома, – коротко ответил Филипп Рис-Джонс.

Эвелин возмущенно фыркнула и повернулась к сидящей рядом с ней матери.

– Вы слышали это, матушка! Я могла остаться дома! Благодаря моему кузену о нашей семье болтают во всех домах Торнвуда, и он еще указывает мне, что я должна делать!

– В самом деле, Филипп! – миссис Меллотт подобрала край платья, чтобы, не дай бог, не поджечь его о стоявшую на полу кареты маленькую жаровню с углями. – Мне тоже не доставил удовольствия этот обед, мы поехали только ради тебя и Кэтрин…

– Вам не было нужды принимать приглашение мистера Несбитта! – Филипп запоздало жалел, что не отправился к Несбиттам один или хотя бы вдвоем с сестрой. – Мы с Китти могли бы заночевать у леди Пламсбери, леди Гренвилл говорила, что дом этой почтенной дамы вместит еще два десятка гостей.