— Зоя? Господи, Зоя, что с тобой? — Кутаясь в полотенце, потряхивая мокрыми волосами, Луиза присела рядом со мной. Она обняла меня за плечи, полотенце соскользнуло, но она не заметила. Милая Луиза! Она не замечала, какими глазами смотрят на нас прохожие, как стараются обойти нас стороной. Я пыталась заговорить, обрести дар речи, но издала лишь странный писк.

Луиза обняла меня обеими руками и стала тихо покачиваться. Никто не успокаивал меня так с тех пор, как умерла мама. Я снова стала ребенком, обо мне наконец-то позаботятся. Как мне не хватает заботы, как недостает мамы! Луиза шептала мне на ухо какую-то чепуху, твердила, что все образуется, будет в порядке, тише, тише... вот так, все хорошо. Она спокойно учила меня дышать. Вдох-выдох. И еще раз. Постепенно ко мне возвращалось дыхание. Но язык по-прежнему не слушался меня. Я только скулила и всхлипывала. Слезы выкатились из-под век, обожгли щеки. Мне не хотелось шевелиться. Никогда, ни за что. Ноги и руки отяжелели, стали неподъемными. Вот так бы и уснуть.

Луиза поставила меня на ноги, придерживая полотенце одной рукой, провела по лестнице, усадила на диван и села рядом.

— Это был приступ паники, — объяснила она. — Он уже кончился, Зоя.

Паника отступила, а страх остался. Меня словно окатили ледяной водой, объяснила я Луизе. Я как будто посмотрела вниз с небоскреба — такого высокого, что внизу не видно улицы.

Мне хотелось свернуться клубочком и спать, спать, спать, пока все не кончится. Хотелось, чтобы кто-нибудь навел в моей жизни порядок. А я зажму уши ладонями, закрою глаза и буду терпеливо ждать.

— Еще немного, и ты будешь со смехом вспоминать об этом, — попыталась успокоить меня Луиза. — И смешить знакомых.

Но я ей не верила: мне казалось, что лучше уже не будет. Мир стал для меня чужим.

Я переселилась к Луизе в Долстон, в дом неподалеку от рынка. Больше мне было некуда идти. Луиза — моя подруга, я ей доверяю. Пока она рядом, маленькая, крепкая и добрая, мне не так страшно. Рядом с Луизой со мной ничего не случится.

Сначала я вымылась — с комфортом, не то что в моей ванне. Я нежилась в горячей воде, а Луиза сидела на крышке унитаза, попивала чай и по моей просьбе терла мне спину. Она рассказывала мне, как в детстве жила в Суонси с матерью-одиночкой и бабушкой, которая до сих пор жива: дождь, серый сланец, густые тучи, холмы. Но она всегда знала, что рано или поздно будет жить в Лондоне.

А я рассказывала о своей родной деревушке — горстка домов да почта. О том, как отец по ночам водил такси, днем отсыпался и умер тихо и скромно, никого не утруждая. Потом я стала вспоминать, как умирала мама. Мне было всего двенадцать лет, за два года до смерти она уже отдалилась от меня, ушла в свою долину боли и страха. Я часто стояла у кровати, держала ее за ледяную костлявую ладонь и физически ощущала, как она становится чужой. Я рассказывала, как прошел день, передавала приветы от подруг, но хотела только одного — поскорее уйти к своим подругам, в свою комнату, читать или слушать музыку, только бы не задерживаться в этой комнате, похожей на больничную палату, рядом с пропахшей лекарствами женщиной с иссохшим лицом, обтянутым кожей, и пустыми неподвижными глазами. Но едва перешагнув порог, я съеживалась от угрызений совести и не знала, чем заняться. А потом, когда мама умерла, мне хотелось только вернуть ее, вечно сидеть у нее в спальне, держать ее за худенькую руку и развлекать разговорами. Порой мне просто не верилось, что больше я никогда не увижу ее.

Я призналась, что после смерти мамы уже не знала, чем хочу заниматься и где жить. Будущее стало туманным и бессмысленным. И вот теперь я учительница в Хакни. Но еще не поздно начать все заново. Когда-нибудь у меня будут свои дети.

Луиза заказала по телефону пиццу и одолжила мне ярко-красный халат. Мы сидели на диване, жевали истекающую соком пиццу, запивали ее дешевым красным вином и смотрели по видику «День сурка». Смотрели, конечно, уже не в первый раз, зато знали, чем все кончится.

Пару раз Луизе звонили, она что-то негромко говорила в трубку, прикрывая ее рукой и поглядывая на меня. Однажды спросили меня — звонил детектив Олдем. Почему-то мне вдруг показалось, что его уже поймали. Напрасная надежда! Олдем просто хотел узнать, как у меня дела. Он повторил, что возвращаться домой мне пока не стоит. А еще нельзя оставаться наедине с незнакомыми мужчинами. Олдем предупредил, что в понедельник у меня очередная встреча с доктором Шиллинг. Подробное собеседование, как выразился он.

— Будьте осторожны, мисс Аратюнян, — произнес он, и то, что он с первой же попытки правильно выговорил мою фамилию, потрясло меня сильнее, чем его взволнованный и почтительный голос. Еще недавно я хотела, чтобы меня восприняли всерьез. И вот это произошло.

Луиза уступила мне собственную кровать, а сама устроилась на диване. Я думала, что не усну, и действительно долго пролежала с открытыми глазами. Мысли в голове суетились, как вспугнутые летучие мыши, потерявшие ориентацию. Ночь была жаркой и душной, прохладных местечек на подушке не осталось. Квартира Луизы на тихой улице. Здесь слышны только вопли дерущихся котов, лязг крышки мусорного бака. Еще какой-нибудь прохожий вдруг запоет «Городок Вифлеем». Наверное, я все-таки заснула довольно быстро, а проснулась от запаха подгоревших тостов. День вливался в окна с полосатыми голубыми занавесками, пылинки кружились в лучах. В гостиной зазвонил телефон. Наконец в спальню заглянула Луиза:

— Чай или кофе?

— Если можно, кофе.

— Тост... или тост?

— Ничего не надо.

— Значит, тост.

Она исчезла, а я выбралась из-под одеяла. Как ни странно, я чувствовала себя неплохо. Правда, пришлось надевать вчерашнюю одежду. Я оделась, брезгливо морщась.

Расправившись с тостом и кофе, я позвонила Гаю, чтобы выяснить, как продвигается продажа квартиры. Он отвечал как-то смущенно и настороженно, его неизменная бодрость куда-то исчезла.

— Я слышал, у тебя неприятности, — заметил он. Наверное, полицейские его уже допросили.

— Это еще мягко сказано. А у тебя что нового?

— Мистер Шейл хочет еще раз осмотреть квартиру. Он настроен серьезно. Похоже, заглотал наживку. Пора подсекать.

— Что это значит? — устало спросила я.

— Он готов к покупке, — объяснил Гай. — И спрашивает, можешь ли ты встретиться с ним сегодня около полудня.

— А может, лучше ты?

Гай разразился булькающим смехом.

— Я-то могу, но на вопросы придется отвечать тебе. Я тоже приду.

— Да, пожалуйста. Хватит с меня незнакомцев.

Мы назначили встречу на полдень в агентстве Гая. Три человека — уже не двое, втроем безопаснее. Мы пешком дойдем до моего дома, проведем краткую экскурсию и уйдем. Луиза уговорила меня взять такси, мы полчаса простояли в пробке, проклиная жару, и в результате опоздали. Мужчины уже ждали: Гай — в тонком синем костюме, Ник — в белой тенниске и джинсах. Мы чинно пожали друг другу руки.