Гай отпер дверь квартиры своим ключом и вошел первым. Ник пропустил меня вперед. Я сразу учуяла какой-то непривычный запах. Пахло сладким — с оттенком чего-то почти непристойного. Ник повел носом и вопросительно уставился на меня.

— Наверное, забыла что-нибудь убрать в холодильник, — объяснила я. — Меня вчера не было дома.

Пахло из кухни. Я открыла дверь, но так и не поняла, в чем дело. Я огляделась. Пусто. В мусорном ведре — ни крошки. Я открыла холодильник.

— О Господи!..

Лампочка не включилась. Холодильник был теплым. Но это еще полбеды. Скисло молоко — ладно, невелика потеря. Я уже догадывалась, что мне предстоит увидеть, распахнула тесную морозилку и безнадежно застонала. Внутри все смешалось. Корытце кофейного мороженого лежало на боку, его содержимое растеклось под пакетом креветок. От вида и запаха вчерашних креветок и растаявшего мороженого в нагретой солнцем кухне меня затошнило.

— Дерьмо! — выпалила я.

— Зоя. — Гай легко коснулся моего плеча, я вздрогнула и отпрянула. — Это просто нелепая случайность, Зоя.

— Подожди, — перебила я. — Надо вызвать полицию.

— Что? — растерялся он.

Я круто обернулась к нему:

— Заткнись, твою мать! Умолкни! И не приближайся, слышишь?

— Зоя...

— Молчать! — завизжала я во весь голос.

Он покорно вскинул руки:

— Молчу, молчу.

И он перевел на Ника взгляд опытного агента, уже сообразившего, что сделка не состоялась. Ну и черт с ней! Лишь бы только остаться в живых! Номер я уже знала наизусть. Я набрала его, попросила позвать Карта, и он тут же взял трубку. Меня уже знали. Карти пообещал немедленно подъехать. И прибыл всего через десять минут — вместе с Олдемом и еще одним полицейским с большим кожаным чемоданом. Едва переступив порог, он начал натягивать тонкие перчатки. Осмотрев холодильник, они отошли в угол и перебросились парой фраз. Карти о чем-то спрашивал меня, но я не понимала ни слова. Кажется, он обещал охрану. Двое его напарников возились в кухне. Гай спросил, можно ли ему уйти, а Карти попросил подождать на лестнице.

— Он опять был здесь! Это невыносимо!

Олдем с сомнением посмотрел на меня.

— Что же будет дальше? — в отчаянии повторяла я.

Олдем что-то прошептал Карти на ухо. Кажется, он был растерян. Потом подошел ко мне и заговорил спокойно и негромко:

— Зоя, вы не нашли никакой записки?

— Вроде нет. Но я и не искала.

— Зато мы искали. И ничего не нашли.

— И что?

— Мы осмотрели холодильник. Его вилку выдернули из розетки и включили в нее чайник.

— Зачем ему это понадобилось?

— Наверное, ошибся. Бывает.

— Но я... — И вдруг я осеклась, вспомнив, как Луиза заваривала чай, включив чайник в эту самую розетку. Черт! Я густо покраснела.

В комнате повисло молчание. Олдем смотрел в пол, Карти — на меня. Я ответила ему взглядом в упор.

— Вы же советовали мне быть начеку, — наконец промямлила я.

— Конечно, — мягко подтвердил Олдем.

— Вам-то что. А я не хочу умирать.

— Понимаю. — Олдем понизил голос почти до шепота и робко положил ладонь мне на плечо. — Наверное, мы все-таки напугали вас. Простите.

Я стряхнула его руку с плеча.

— Вы... вы...

Но вся брань вдруг вылетела у меня из головы. Я с позором убежала из собственной квартиры.

Луиза ждала меня дома. Она наложила на лицо маску, от которой ее кожа стала мертвенно-белой, а розовые круги вокруг глаз придавали ей удивленный вид. Рассказывая ей, что случилось, я вдруг поняла: я еще не успела попросить разрешения пожить у нее, воспринимая ее гостеприимство как должное. Но она тут же облегчила мою задачу.

— Поживешь у меня сколько понадобится.

— Тогда я буду спать на диване.

— Ладно.

— И платить за жилье.

Она вскинула брови так, что подсохшая маска на лбу потрескалась.

— Ну, если тебе так хочется... Но это ни к чему. Лучше пообещай поливать цветы. Я вечно забываю.

Мне стало легче. Вчерашняя петля страха ослабела. Больше мне незачем ночевать у себя дома, незачем смотреть в глаза Гаю, водить по комнатам незнакомых мужчин, молчать, когда они лезут ко мне в шкафы или пялятся на мою грудь. Больше не придется лежать в темноте, прислушиваться и ждать, затаив дыхание. Не понадобится встречаться с Фредом и его инфантильными приятелями. Мне казалось, что я сбросила насквозь пропыленную, душную кожу. Я буду жить у Луизы. Мы поужинаем перед телевизором, потом сделаем друг другу маникюр. В понедельник я встречусь с доктором Шиллинг. Она знает, как быть дальше. Она же эксперт.

Луиза заявила, что на выходные у нее нет никаких планов, и хотя я подозревала, что она отменила какую-то встречу, от радости не стала протестовать. Мы купили французские батоны, сыру и помидоров, дошли до ближайшего парка и устроились на желтой пожухлой траве. Солнце свирепо пекло, горячий воздух висел пластом, в парке было многолюдно: подростки перебрасывались пластмассовыми тарелками фрисби и валялись в тени деревьев, семьи сидели вокруг корзин для пикников, дети играли в мяч и прыгали через скакалку, девушки в открытых блузках подставляли лица солнцу. Повсюду люди — с банками пива, собаками, фотоаппаратами, воздушными змеями, велосипедами, кусками хлеба для уток. Все были в яркой и легкой одежде, все улыбались.

Луиза подоткнула подол блузки под лифчик и улеглась на спину, заложив руки за голову. Я сидела рядом и непрерывно курила, наблюдая за прохожими. Мне хотелось найти знакомое лицо или хотя бы увидеть человека, в глазах которого мелькнет узнавание. Но таких я не заметила.

— Знаешь что? — спросила я.

— Что? — сонно откликнулась Луиза.

— Моя вина — пассивность.

— Неправда.

— Правда, — упрямо возразила я. — Мне хотелось, чтобы во всем разобрались другие. И чтобы меня не беспокоили.

— Не болтай чепухи, Зоя.

— Но ведь это правда! Наверное, все началось с переезда в Лондон. Мне хотелось затеряться в толпе. Стать незаметной. Значит, теперь надо посмотреть на себя со стороны. Посмотреть и понять, почему выбрали меня. И кто мог это сделать.

— Завтра, — пообещала Луиза. — Завтра посмотришь. А сегодня просто отдохни.

И я позволила себе впитывать тепло солнца, проникающее сквозь несвежую одежду. Я устала, как никогда в жизни. Саднило глаза, руки и ноги отяжелели. Принять бы сейчас горячую ванну, а потом спать много-много часов подряд на чистых простынях, есть полезную пищу — сырую морковь, зеленые яблоки, пить апельсиновый сок и зеленый чай. Я представить себе не могла, что когда-нибудь снова пойду в клуб, напьюсь или побалуюсь наркотой, позволю мужчине прикоснуться ко мне. Удушливая, потная, суетливая жизнь, которую я вела в Лондоне, внушала мне смутный, но неотступный ужас. Сколько шуму и возни! Пожалуй, курить я тоже брошу. Но попозже.