этого ребенка, дорогой! — Я понизила голос, придав ему чарующие ноты.

— Я? Но я…

— Молчи! Я тебе расскажу об этом ребенке, хочешь? — Я положила руки ему на грудь и привлекла к себе. — Этот ребенок вырастет волшебницей с редкими и чудесными способностями. Ее станут звать Погибелью Британии. Она уничтожит этого простака Мирддина и его надоедливого питомца Артура. Она разрушит Летнее Королевство и проложит путь нашему правлению — твоему и моему. Мы с тобой создадим династию, которая будет править тысячу лет. — Я еще ближе притянула его к себе. — Пойдем, мой дорогой Лот. Я приготовила спальню для наших наслаждений.

— Мама, но я… — неуверенно начал он. — Леди Моргана, но это же…

— Тсс, — прошептала я. — Тебе не придется делать ничего такого, чего ты уже не делал с другими женщинами. Идем. Там нас ждет вино и еда. Будем есть и пить, а между делом ты подаришь мне свое семя. Так и получится ребенок.

Он смотрел через открытую дверь в комнату, озаренную свечами.

— Ну, идем же, мой милый, — сказала я особым голосом, пьянящим и соблазнительным, — ночь на дворе.

— Не шути так! — с упреком воскликнул Таллахт.

— Какие уж тут шутки! Либо это все, что осталось от нашего брата по мечу, либо я ничего не понимаю.

Молодой воин долго смотрел на кучку пепла, а потом сказал:

— Мы должны убедиться, что его здесь больше нет.

Так мы и сделали. Однако сколько мы не шевелили угли и не рылись в пепле, больше нам ничего не попалось. Тем временем зоркий Передур обшаривал склон холма и преуспел.

— Идите сюда! — позвал он. — Они прошли здесь!

Подойдя, мы рассмотрели следы двух человек, хотя, может быть, их было трое, и следы вели прочь от огненного кольца. Мне пришлось склониться к самой земле, чтобы рассмотреть слабые отметины — чуть пригнутую траву и царапины на глине — и я еще раз поразился способностям Передура.

— Сынок, где ты научился искусству следопыта?

— Мой отец был егерем у короля Кадвалло, — ответил он. — Я ездил с ним с тех пор, как научился держаться на лошади.

— Ну, парень, он здорово тебя обучил. — Я аккуратно убрал обгоревший клочок плаща в кошель на поясе. — Идем по этим следам. Веди.

И вот мы продолжали путь, следуя теперь на юго-восток, удаляясь от земель Летнего царства. Я постарался запомнить дорогу, потому что отныне вокруг лежали незнакомые мне земли. Доверив Передуру идти по следам, я внимательно осматривал холмы и скалы по пути, уделяя особое внимание признакам возможной засады. Но кроме одинокой вороны, я не видел ничего живого.

А ощущение скрытого наблюдения только усиливалось. Чутье, выработанное долгими военными походами, явно говорило мне, что враг притаился поблизости, и ждет возможности напасть. Именно такое ощущение не покидало меня с тех пор, как мы оставили за спиной странное кострище. Однажды, когда мы спускались в ущелье, кожу на спине начало покалывать, словно сзади грозила опасность. Мгновенно достав копье из седельного захвата, я развернулся… Сзади было пусто.

Трижды до полудня я внезапно оглядывался, поскольку резкое чувство опасности каждый раз подступало неожиданно. Да, такая опасливость не делает мне чести, но последний случай так меня расстроил, что я попросил Передура остановиться при первой же возможности, чтобы напоить лошадей и немного успокоиться. Случай представился, когда мы подошли к широкому руслу реки у впадения в море и слезли с лошадей. Берег здесь состоял из рыхлой сланцевой гальки, заваленной мусором, выброшенным приливом. Как раз начинался отлив, и перед нами простиралось грязное пространство, широкое как поле боя, а посредине сочилась тоненькая струйка вонючей зеленой воды.

Лошадям это пить нельзя. Мы начали осматриваться, ища более подходящее место, но ничего лучшего не высмотрели. Эстуарий уходил далеко вглубь суши, оставаясь все таким же широким.

— Плохое место, видит Бог, — промолвил Таллахт, разглядывая море грязи перед нами.

— От того, что мы тут торчим, оно приятнее не станет, — проворчал я. Мне здесь тоже не нравилось. — Надо перебираться на ту сторону, — я поднялся в седло. — И чем быстрее, тем лучше.

Передур проехал несколько сотен шагов вверх по реке к первому из ряда невысоких утесов, возвышающихся над берегом, вернулся и сказал:

— Там тропа заканчивается. И лучше брода нам не найти. Прилив смыл следы.

— Делать нечего. Едем. — Я послал коня через грязную лужу.

Мерзкая это штука — русло после прилива. Густая липкая жижа воняла так, что желудок сворачивался. Копыта потревожили верхний слой грязи и снизу ударило такое зловоние, что слезы навернулись на глаза. Я хотел как можно скорее добраться до противоположного берега, и в этом заключалась моя ошибка. Я поздно заметил, что мой гордый конь с каждым шагом все глубже погружается в тину. Пришлось остановиться и предупредить спутников:

— Не подходите, — крикнул я. — Надо искать другой путь.

Я уже собрался развернуться, но меня остановил крик Передура.

— Стой, господин! Не шевелись!

Я завертел головой и не увидел ничего угрожающего. Шутит он, что ли? Но тут и Таллахт крикнул:

— Лорд Агравейн! — У него был очень встревоженный голос. — Оглянись! — Он показывал рукой куда-то мне за спину.

Я опять осмотрелся — вокруг была только зловонная тина, переливавшаяся зеленым под палящим солнцем. Но пока я смотрел, вся тускло блестящая поверхность начала странно подрагивать. Грязная равнина содрогалась от каких-то вялых толчков, по ней катились мелкие волны. Только теперь до меня дошло, что мы попали в зыбучие пески.

— Назад! — закричал я. — Уходите!

Оба воина повернули коней и начали отступать к берегу. Я хотел сделать то же самое, но моя серая никак не могла освободить ноги из трясины.

Сильно натянув поводья, мне удалось поставить лошадь на дыбы, а уж повернуть коня в воздухе я умел. Серая сделала целых два шага на задних ногах, прежде чем опустилась на все четыре.

Пытаясь спасти лошадь, впавшую в панику, я выскользнул из седла и мгновенно погрузился больше чем по колено в мерзкую дрянь. Грязь содрогалась и вздымалась вокруг меня, что-то продолжало колыхать ее поверхность, но я стиснул зубы и, держась за повод, с усилием вытянул ногу из трясины и сумел сделать шаг назад.

Полуобернувшись, я подтолкнул