Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мне известны ваши привычки относительно женщин. Закончив свои делишки, вы просто сбегаете, словно находитесь где-нибудь в Памплоне. Но вот с ней вы будете вести себя прилично. Если же нет — ну что ж. Пусть я деликатного телосложения, но подобные трудности преодолимы в случае необходимости. Счастье моей дочери я ставлю выше всего! Уверен, что вы меня понимаете.
Эрик уставился в свою чашку, затем поднял глаза.
— Да, понимаю, — уныло сообщил он.
— Не надо так волноваться, папа, — сказала я.
— Я не волнуюсь, — возразил он. — Совсем не волнуюсь. Потом, может быть, разволнуюсь, а пока нет. — И очень пристально посмотрел на Эрика, а тот на него в ответ. Наступило неловкое молчание. — Так что ты скажешь мне, сынок? — наконец спросил мой отец. — Говори!
— Я просто хочу убедиться, что вы не собираетесь… вызывать меня на дуэль или что-нибудь в этом роде.
— А! Нет, пока вам не о чем беспокоиться.
— Это хорошо.
— Я четко дам вам знать, если такая необходимость когда-нибудь возникнет.
— Рад слышать. — Эрик держался прекрасно.
— Давайте все же вернемся к вопросу о проводниках, — предложила я. — Надеюсь, Иоланда все еще в городе?
— Кто? — спросил Эрик, глядя то на меня, то на моего отца. — Что вы сейчас сказали?
Папа кивнул:
— Да, я уже думал о ней. Тебе стоило бы подумать о ком-нибудь другом…
— Но ты сам говорил, что сейчас трудно найти проводника, и если она здесь…
— Вы говорите об Иоланде де ла Росе? — удивился Эрик. — О том, чтобы она пошла с нами?
— Да, — подтвердила я, жестом требуя, чтобы он замолчал.
— Ни в коем случае! — глядя на меня, сказал он. — Я считал, что мы уже это обсудили.
— Лучше послушай своего не слишком разборчивого друга! — посоветовал отец. Пошарив по столу, он нашел на нем листок бумаги и подал его мне; кроме всего прочего, в списке значился адрес бара под названием «У Педро Лопеса». — Хотя твоей матери это наверняка не понравится, я все эти годы присматривал за ней. После смерти Томаса она пустилась во все тяжкие. В приличных местах она тоже не появляется. — Он указал на адрес бара. — Пришлось даже подкупить тамошнего бармена, чтобы тот не давал Иоланде слишком много пить.
— Все это великолепно, но не имеет никакого значения. Я собираюсь взять ее с нами. — Я глубоко вздохнула. — Пожалуй, нам пора.
— Не возлагай особых надежд на Иоланду, дорогая, — настаивал отец. — Не думаю, что она пойдет с тобой.
Все это время Эрик оставался поразительно спокойным.
— Так что, идем? — вставая, предложил он.
— Да.
Мы вышли из кабинета и вновь двинулись по залам музея — мимо сверкающих черепов, гробниц, стелы и нефритового зала. Мануэль проводил нас до самой стойки с книгами и кружками. Некоторые из них отец навязал нам в качестве подарка. Мне он подарил новое, второе издание написанной моими родителями книги «Перевод стелы Флорес». Он также вручил нам пару футболок с изображением различных панелей.
— Хочу хоть что-нибудь тебе подарить, — сказал он мне.
— Спасибо за все, сеньор Альварес, — сказал Эрик, державший в руках сверток с подарками.
— В сущности, вы неплохой человек, Эрик, — улыбнулся папа. — Вижу, что вы прислушиваетесь к своим лучшим инстинктам, и это прекрасно. Как я смог заметить, вы хорошо относитесь к моей дочери, и это тоже замечательно. Возможно, вы ей нравитесь, даже… но нет, это вряд ли. Тем не менее грустить вам не о чем. И помните — ведите себя прилично.
— Постараюсь, сэр, — кивнул Эрик.
— Ну вот и отлично, — заключил папа. — А теперь, пожалуйста, оставьте нас, чтобы я мог попрощаться со своей дочерью.
Взглянув на меня, Эрик недоуменно поднял брови и вышел.
Мы стояли в вестибюле музея, окруженные глиняными горшками, костями неандертальцев и призраками нефритовых камней.
Отец обнял меня, и я его.
— Все будет хорошо, папа.
— Уверен, что да, — поколебавшись, кивнул он.
— Папа, я серьезно.
— Я просто… обнимаю тебя, милая. По праву отца. Я ведь не видел тебя уже три месяца. По-моему, это слишком долго. Тем более если учесть, при каких обстоятельствах мы снова встретились.
— Ну, чем скорее я отправлюсь в путь, тем быстрее смогу найти маму и отругать за то, что она устроила нам такую головную боль.
— Должен признать, в этом есть определенный смысл.
Он крепче прижал меня к себе.
— Знаешь, твоя мать самая отвратительная женщина на всем белом свете, — заявил он.
— Знаю.
— И она лучшая женщина на всем белом свете.
— Это точно.
— Когда найдешь, скажи ей об этом.
Отпустив меня, Мануэль сделал шаг назад.
— Наверное, мне нужно было бы поехать с тобой. Даже если бы пришлось отправиться в джунгли, несмотря на все мои проблемы. Я… мог бы тебе понадобиться.
Но я знала, что он не сможет нам помочь — особенно в лесу.
— Пожалуй, не стоит, папа. Тебе это вредно.
— Понимаю. — Он стиснул челюсти. — Ну, если вдруг передумаешь — позвони.
Я промолчала.
— Ну, тогда все равно мне позвони, — попросил он.
— Я тебе скоро позвоню.
— Когда?
— Сегодня вечером. Или завтра.
Он посмотрел мне в глаза.
— Тогда поцелуй меня.
— А до этого что ты будешь делать?
— То же, что делал в последние дни, моя дорогая. Ждать.
Я поцеловала Мануэля.
— Я тебя люблю.
Он по-прежнему держался очень прямо, высоко подняв голову и выпрямив плечи, но глаза стали наполняться слезами. Я снова поцеловала папу, затем подняла с пола свой багаж и помахала рукой на прощание. Я чувствовала, что он провожает меня взглядом, и когда вышла из музея на улицу, пришлось вытереть лицо рукавом.
Очутившись под солнцем, я прищурилась и отыскала взглядом своего спутника. Держа в руках сумки, Эрик ждал меня у подножия лестницы.
— Я бы очень не хотел, чтобы мы контактировали с этой де ла Росой, — заговорил он. — По тем причинам, которые я уже изложил. Все знают, что вы не можете доверять этой семье.
Я начала закручивать волосы в аккуратный пучок.
— В любом случае мне нужно ее найти.
— Но почему?
— Вы не очень хорошо знаете джунгли — не так, как моя мама, так что нам нужна Иоланда. Если она захочет помочь.