Какое-то время Стефианир пристально смотрел на меня, переваривая услышанную информацию и параллельно пытаясь понять, а не перешло ли мое плохо скрываемое подтрунивание над ним в стадию, граничащую с настоящим безумием. Но гениальность никогда не оставляла следов своего посещения на моем челе, а потому вампир ничего подобного не обнаружил и вскорости немного расслабился.

— Прогресс прогрессу рознь и не всегда идет на пользу, — философски изрек он. — И я рад, что вампирские умы не имеют к этому… мм… эксперименту никакого отношения.

Я в ответ лишь неопределенно пожала плечами. Спорить дальше на тему, о которой один собеседник имеет весьма смутные и вряд ли до конца достоверные сведения, а второй вообще — полный профан, не имело смысла.

— Оказавшись здесь, могу с уверенностью сказать: ваш мир неинтересен вампирам, — гордо подвел итог кровососущий аристократ, будто только что отказался от сомнительной сделки по покупке дома, узнав, что предложивший ее компаньон неоднократно был замешан в нечистых финансовых махинациях.

— Как же так? — не унималась я, изо всех сил стараясь сохранить серьезный вид. — Посмотри, сколько тут места, с едой проблем очень долго не будет, особенно в некоторых районах. — Рекламная кампания собственного мира быстро набирала обороты. — Воздух наичистейший, смена времен года, флора и фауна представлены в самом немыслимом изобилии. Имеется не только дневное, но и ночное светило — Луна, которая интересна своим непредсказуемым влиянием на психику разумных существ, особенно в полнолуние, что вампирам может быть только на руку, или на клык…

— Светла-а-а-на, девочка моя… — Сладкий до приторности голос, которым было произнесено такое родное имя, и откровенная демонстрация хищного оскала заставили меня поперхнуться словами. Надо отдать должное тактичности вампира, он терпеливо дождался, когда я перестану кашлять, чтобы мое внимание ничем не отвлекалось, и, чуть подавшись вперед, доверительно прошептал: — Этот мир не подходит вампирам, он для нас губителен…

— Вот и славненько, — просипела я, еще не до конца восстановив дыхание. — Значит, не зря старалась. А то как-то неуютно становится, когда понимаешь, что в очень скором времени где-то поблизости будут разгуливать этакие разумные кровопийцы, которых хлебом не корми — дай крови попить.

Стефианир сдержанно хмыкнул и вновь стал предельно серьезным. Даже если он и оценил мой человеческий юмор, то насущной вампирской проблемы это никак не решало.

— Светлана, я пришел сюда за Стадией по ее энергетическому пути. Это путешествие отнимает довольно много сил и… много чего еще, неважно. Не каждый, не будучи алакантой, согласится на подобное испытание. — При одном воспоминании о переходе на клыкастом породистом лице проскользнуло выражение неподдельной боли не так давно пережитых мгновений, но вампир быстро справился с собой и продолжил: — В том, что я оказался именно здесь, нет никакой ошибки. Странность и непонятность состоит лишь в том, что Врата перехода должны были открыться в непосредственной близости от Стадии.

— А вместо нее ты свалился на голову мне, — невесело усмехнувшись, констатировала я.

— В этом-то вся и загвоздка. Поверь, для меня тоже было большой неожиданностью вместо алаканты увидеть совершенно чужую, размахивающую бутылкой женщину. Да еще и человеческого происхождения. — Тонкие губы, за которыми скрываются смертоносные клыки, скривились в горькой усмешке сожаления. — Алаканты — своего рода маяки в других мирах, без них почти невозможно пройти через Врата перехода.

— Надеюсь, ты сейчас не начнешь убеждать меня в том, что я — это она или она — это я? — Мне только не хватает для полного счастья психологической проекции. Вампиры сами по себе не такие уж лапочки, а если они еще и психическими отклонениями страдают, то тут вообще караул кричать можно. — И учти. — Я предупреждающе подняла указательный палец. — Я хорошо себя помню с двухлетнего возраста, память меня вот уже почти тридцать лет не подводит, поэтому внушить мне какую-нибудь гадость в готическом стиле тебе не удастся.

Опасения мои были не напрасными, уже успела за краткий срок нашего малоприятного знакомства подвергнуться гипнотическому воздействию (или ментальной атаке, даже не знаю, как это правильно обозвать) со стороны сидящего напротив меня и нагло ухмыляющегося типа. Честно — больше не хочется испытывать ничего подобного, ощущения не из приятных. Но ответ Стефианира великодушно дал мне некоторую надежду на возможное безвампирное будущее:

— Нет, не начну.

Я с облегчением перевела дух, но странный блеск черных бездонных глаз, пристально рассматривающих мое лицо, заставил тревожно насторожиться.

— Светлана, я не могу понять, почему на месте Стадии оказалась ты, но уверен в одном — это действительно не случайно. Значит, именно ты должна указать мне, где находится алаканта, так неудачно затерявшаяся в вашем мире.

— А может, она специально тут потерялась, потому что решила остаться, или вообще умерла давно, в конце-то концов. — Мое терпение потихоньку стало сходить на нет. Как же мне надоела вся эта тягомотина!

— Если бы алаканта погибла, ее энергетический след растаял бы в межмировом пространстве, и ни один вампир не смог бы по нему пройти, — жестко припечатал Стефианир. — Так что версия о гибели Стадии бездоказательна.

Я поставила локти на стол, подперла кулаками подбородок и совершенно бессмысленным взглядом уставилась на клыкастое порождение иного мира. Голова так отяжелела от неприятного разговора и излишка информации, что держаться на шее самостоятельно практически отказывалась. В мозгу образовался полный туман и сумбур, в котором разобраться без бутылки вряд ли получится. Ясно было только одно — отвертеться не получилось. Но на вопросе: что предпринять, чтобы все-таки получилось и как можно быстрее, — мысли начинали зависать окончательно, угрожая сбоем в работе всей системы в целом. Короче, я была почти в отчаянии.

Стефианир, будучи истинным аристократом, пусть и не без некоторых изъянов в виде кровожадной сущности, не мешал мне наслаждаться муками умственного творчества в виде самокопания и в светлых промежутках поисками ответа на вездесущий вопрос «что делать?», и терпеливо ждал, когда я всласть надумаюсь и приступлю наконец к более конкретным действиям. Мне же, как на зло, на ум не приходило ничего, кроме странного, постоянно ускользающего ощущения, что разгадка кроется где-то рядом, но где именно — понять никак не получалось.

— О, пропажа нашлась, — откуда-то издалека донесся до меня ровный голос вампира.

Я же так углубилась в свои мысли, что до меня не сразу дошел смысл сказанного.

— Что ты сказал?

— Пропажа, говорю, нашлась.

— Где она?! — Я подскочила на стуле как ошпаренная, еще не веря своему счастью. — Вот теперь-то мы спросим, где же ваша алаканта обреталась все это время, бессовестно отлынивая от своих прямых обязанностей. Показывай скорее мне ее! — И даже руки потерла в предвкушении назревающей разборки.

— Я, конечно, очень рад, что ты испытываешь к Стадии столь бурные и радостные чувства, — с трудом пряча усмешку, выдал вампир, — но я вообще-то имел в виду твоего мужа. — И он кивнул головой на окно.