— И вы в нем все время жили? Как в настоящем доме?

Кэт снова широко открыла глаза.

— Это и был наш дом. Наш единственный дом. Он состоял всего из двух комнат. Наружу вела маленькая лестница из нескольких ступенек. Перила ее были покрашены белой краской, а стены в комнатах — желтой.

— Ой, как здорово! Я тоже хочу жить в таком трейлере! — Кэт поерзала, умащиваясь поудобней.

Элен улыбнулась.

— Трейлер был совсем старый, краска на нем облупилась, доски рассохлись. Штат, в котором мы жили, назывался Алабама. Это очень далеко отсюда, на Юге. Летом там всегда ужасно жарко. Когда я была такая же маленькая, как ты, я часто не могла заснуть из-за жары. Лежа в своей кровати, я протягивала руку и дотрагивалась до деревянной стены. От нее шел жар как от печки. Она так раскалялась за день, что не остывала даже ночью.

— А разве у вас не было кондиционера?

— Нет, малышка, кондиционера у нас не было.

— А бассейна? Вы могли бы плавать в бассейне, когда становилось очень жарко.

— Нет, такого бассейна, как здесь, у нас тоже не было. Зато у нас была заводь. И когда я хотела поплавать, я шла пуда со своим другом Билли.

— Расскажи, расскажи мне про Билли, мамочка, — попросила Кэт, придвигаясь ближе.

Элен помолчала, собираясь с мыслями, а потом начала рассказывать. Вначале она говорила медленно, с запинками, но чем дальше уводили ее воспоминания, тем быстрее и плавнее лилась ее речь. События одно за другим вставали у нее перед глазами, факты, о которых она давно забыла, вдруг сами собой приходили на ум. Она вспомнила, какого цвета была обивка на стульях у них в трейлере и где хранились тарелки и чашки; вспомнила голос матери, поющий для нее песню о сирени, и удивленные глаза Билли, когда он, водя босой ногой по земле, растерянно смотрел на нее, словно не понимая, что с ним происходит.

Она говорила долго. Кэт слушала ее внимательно и даже пыталась задавать вопросы, но постепенно ее голосок замолк, голова опустилась на подушку, глаза сами собой закрылись, и она заснула, быстро и незаметно, как умеют засыпать только дети и животные. Элен погладила ее по голове и замерла, задумавшись. На душе у нее было легко и спокойно, она испытывала огромное облегчение от того, что наконец выговорилась. В спину ей дуло, ноги затекли, но она продолжала сидеть, глядя на спящую Кэт.

Часа в четыре или в пять она заметила, что тени на полу побледнели, а очертания предметов сделались четче. Она повернулась к окну, за которым уже зачирикали первые птицы, и вздрогнула от жутковатого воя, неожиданно прорезавшего утреннюю тишину. Комната, только что такая спокойная и сонная, наполнилась диким, оглушительным ревом, идущим непонятно откуда. Элен с трудом сообразила, что это, наверное, включилось сигнальное устройство, установленное в саду. Сердце ее было готово выскочить из груди, на минуту ей почудилось, что она сама запуталась в проводах и вызвала этот ужасный шум.

Она вскочила на ноги. Кэт за ее спиной проснулась и заплакала.

— Что это, мамочка? Что это?

Элен обняла ее и крепко прижала к себе.

— Успокойся, малышка, это просто сирена. Кто-то нечаянно задел за провода…

— Я боюсь…

— Не бойся. Помнишь, она уже включалась раньше несколько раз? Наверное, это какая-нибудь птица или зверек. Подожди, я сейчас посмотрю.

Она подошла к окну и подняла шторы. Кэт, побледнев от страха, юркнула под одеяло. Элен зажала уши руками и осторожно выглянула наружу.

Сад был весь, до последней травинки, залит холодным светом люминесцентных ламп, заглушающим неяркие утренние лучи и придающим предметам блеклый, мертвенный оттенок. Элен внимательно оглядела кусты и дорожки, но не заметила ничего подозрительного.

Потом, побуждаемая каким-то неясным предчувствием, она взглянула на подъездную аллею, уходящую к воротам. В доме за ее спиной послышались топот ног и встревоженные голоса Мадлен и Касси.

— Кто это, мамочка? Элен отвернулась от окна.

— Не знаю, детка, — проговорила она, беря Кэт за руку. — Не знаю.

К вою, доносящемуся из сада, присоединился звук полицейских сирен.

Она солгала Кэт, она знала, кто забрался в их сад. Знала еще тогда, когда услышала вой сигнального устройства, и потом, когда ей позвонили из полиции и она вместе с взбудораженной, недовольной Касси отправилась в морг для опознания тела.

Синий свет, колючий, холодный воздух, белые кафельные плиты на полу, монотонный стук капель из подтекающего крана, ровные ряды стальных ящиков, протянувшихся вдоль стен, ящиков, похожих на банковские сейфы, только намного больше.

Войдя в комнату, Касси поежилась и боязливо схватила Элен за руку.

— Ну и местечко! И зачем только мы сюда пришли? Лучше бы позвонили Льюису, он приехал бы и сам его опознал. Он ведь его тоже видел.

— Я должна на него посмотреть, Касси.

— Зачем?

— Не спрашивай, это мое дело.

— Ну что за характер! — Касси оскорбленно поджала губы. — Сколько тебя помню, ты всегда была упрямицей. Ну ладно, если ты будешь смотреть, то и я тоже буду.

Лейтенант, ведущий дело, ждал их, держа наготове блокнот. Вид у него был смущенный и неловкий. На Касси он даже не взглянул, зато на Элен уставился как на чудо. Рядом с ним стоял санитар в белом халате.

При виде женщин оба переглянулись. Лейтенант нетерпеливо переступил с ноги на ногу.

— Он умер в камере около девяти, — проговорил он. — Захлебнулся собственной рвотой. Обычное дело, мы с таким постоянно сталкиваемся.

Санитар, словно только и ждал этих слов, подошел к стене и бесшумно вытащил один из ящиков. Тело было прикрыто толстой пластиковой простыней; с босой ноги, словно с ручки чемодана, свисала бирка.

— Он свалился со стены, когда удирал от нас, отсюда и синяки на теле. Странно, как это он себе шею не сломал, высота там не меньше пятнадцати футов.

Лейтенант взялся за простыню.

— Когда его привезли к нам, он был в полном сознании. Вел себя тихо, как ягненок, — не буянил, не орал. Врач, который его осматривал, не нашел у него ничего серьезного…

В голосе лейтенанта звучала обида, словно смерть бродяги задевала его профессиональную гордость. Он помедлил немного и сдернул простыню.

— Вы узнаете его, мисс Харт? — спросил он, поворачиваясь к Элен. — А вы, леди? — глянул он через плечо на Касси. — Это тот самый человек, который стоял перед вашими воротами?

Элен посмотрела на мертвеца. В тусклых голубых глазах застыло немое удивление, словно бродяга не мог поверить, что смерть добралась и до него. Фигура у него была крепкая и ширококостная, волосы рыжевато-русые, щеки покрыты рыжей щетиной. Элен задумалась.