litbaza книги онлайнДетективыОживший покойник - Анатолий Леонов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 60
Перейти на страницу:

Архиепископ кивнул и закончил:

– …всегда ныне и присно и во веки веков!

– Аминь.

– Христос посреди нас!

– Есть и будет!

Семейка поцеловал правую руку и плечо архиепископа и, повинуясь величавому жесту владыки, довольно ухмыляясь, направился к воротам монастыря. Монастырский привратник отворил перед ним тяжелую створку ворот, выпуская гостя. Семейка легко вскочил в седло и, дав шенкелей, сорвал коня с места в карьер.

– И-и-йя – ха! – раздался уже из за стены его лихой разбойный клич, от которого привратник невольно вздрогнул, перекрестился и поспешил затворить ворота на тяжелый деревянный засов.

Глава 13. Убийство и снова убийство

Ночь пришла незвано и незаметно. Тьма сгустилась как-то вдруг. Казалось, только что закат озарял, разделяя призрачной линией, горизонты багряного с золотым отливом неба с бесконечной глубиной дремотной, темно-малахитовой тайги, и вот уже границы их оказались сильно размыты, и густая мгла поглотила все краски вечерней зари, смешав и разбавив все черным непроницаемым цветом. Монастырь дремал, погрузившись в сладкие сны, спеша насладиться несколькими короткими часами, отведенными его обитателям для отдыха.

В бледной дымке обманчивого света от едва рожденного месяца мелькнула призрачная тень. Человек, явно не желая быть замеченным, метнулся через Соборную площадь, низко прижимаясь к земле, и исчез в дверях гостевых палат. Человеком этим был слуга Глеба Морозова Васька. Проникнув в гостевые палаты, он в кромешной темноте на ощупь прошел широкие сени, натыкаясь на дубовые лавки, нащупал руками лестницу и, шепотом чертыхаясь от боли, поднялся на второй этаж. Здесь Васька немного взбодрился. В конце коридора у маленькой иконы Спаса висела зажженная лампадка, которая прорезала сумерки ровно настолько, чтобы дать возможность не свернуть себе шею, скатившись с лестницы, или не разбить голову о каменные пилястры, держащие своды палат. Васька на цыпочках подкрался к дверям спальных покоев своего хозяина и осторожно дернул медное кольцо, служившее ручкой. Дверь не поддалась. Тогда Васька потянул за темляк, вынув из-за голенища сапога тонкий и кривой засопожник. Просунув его в узкую щель, он осторожно пошевелил ножом, пытаясь нащупать щеколду. За дверью тихо звякнул крючок, и дверь отворилась. Васька, несмотря на внушительные размеры, с кошачьей грацией проник в покои Глеба и настороженно осмотрелся. Его проникновение в спальню хозяина осталось незамеченным. Он знал, что Глеб предпочитал спать один, не позволяя челяди оставаться в его покоях. Сам Глеб, обложенный со всех сторон пуховыми подушками, полусидя спал на дорогой амарантовой кровати под сенью атласного балдахина. Неприятным открытием для Васьки было нахождение в спальне монаха, сидевшего на лавке в красном углу с требником в руках. Монаха, видимо, оставили до утра читать Морозову требы, но сон сморил его задолго до рассвета. Голова инока была низко опущена. Омофор камилавки закрывал лицо, но и без этого было видно, что монах крепко задремал, посапывая и причмокивая во сне. Васька замер, размышляя, что ему делать с непрошеным свидетелем, но, подумав, решил разобраться с ним потом. Ловко перекинув кинжал из руки в руку, Васька, злобно ухмыльнувшись, направился к спящему Глебу. Но когда он подошел к Морозову вплотную, тот, почувствовав смертельную опасность, неожиданно проснулся и стал беспомощно шарить руками вокруг себя.

– Кто здесь? Я тебя знаю?

В этот момент слуга растерялся, вжал голову в плечи и испуганно отступил на шаг назад. Но, сразу же устыдившись своей слабости, глухо зарычал и бросился на Глеба. Схватив его за ворот шелковой сорочки, он поднял нож, готовый перерезать несчастному горло, когда в голову ему угодил требник, пущенный чьей-то сильной рукой. От полученного удара Васька выронил нож, отпустил свою жертву и сполз на пол. Вылезшими из орбит глазами, превозмогая гул в голове, он смотрел, как на него движется темная фигура, в которой он признал уже знакомого ему отца Феону.

– Часом не зашиб тебя, сын мой? – спокойно поинтересовался монах, глядя на убийцу ледяным взглядом.

– Ах ты ж шалава, лудъ псоватый… – зашипел Васька, хватая выпавший нож и бросаясь на обидчика.

Феона не испугался, не бросился бежать от заведомо более сильного и более молодого противника. Он одним разворотом тела ушел с линии атаки и с внешней легкостью не лишенным изящества простым шлепком ладони выбил нож из рук Васьки. Нож отлетел в сторону, воткнувшись в деревянную стойку балдахина. Не останавливаясь, инок резко потянул Ваську вниз за рукав его однорядки, после чего еще одним небрежным шлепком в лоб свалил здорового как бык соперника на пол.

– Кто тебя послал? Зачем ты хотел убить хозяина? Говори, вор.

Лицо Феоны оставалось бесстрастным, но глаза блеснули холодным стальным блеском, не сулящим убийце ничего хорошего. Васька звериным чувством преступника понял, что за внешней небрежностью и кажущейся простотой движений скрыта работа опытного воина, победить которого в честном бою у него было мало шансов. Он вообще не мог понять приемов инока, и это обстоятельство его сильно пугало. Теперь его заботило одно – вырваться из спальни хозяина. Видимо, страх наказания от людей, пославших его на убийство, был сильнее страха быть пойманным на месте преступления. Васька оскалившись в нервозной ухмылке, вскочил на ноги и, выхватив нож из стойки балдахина, снова бросился на Феону. В завязавшейся короткой схватке он успел пырнуть острым клинком левую кисть монаха и выскочить из покоев. Феона, зажав здоровой рукой порезанное запястье, поморщился то ли от боли, то ли от досады, но преследовать беглеца не стал, а вместо этого, поискав глазами, оторвал узкую полоску атласной ткани от простыней Глеба и спокойно уселся на скамью у дверей перевязывать кровоточащую рану.

– Ничего, Глеб Иванович. Опасность тебя миновала, – обратился он к растерянному стольнику, все еще сидящему на своей кровати в позе тревожного ожидания.

– Вижу, ты слышать стал?

– Кто ты, добрый человек? Как зовут тебя? – повернув голову на голос, спросил Глеб.

– Путник, – услышал он в ответ.

Васька резво бежал в сторону хозяйственного двора, спотыкаясь и падая в темноте. Достигнув приземистого строения с бойницами вместо окон, он отворил маленькую дверь в его торце и проник внутрь. Не останавливаясь, продолжил бежать по сводчатому без окон коридору с низким потолком, освещенному нещадно чадящими масляными светильниками. Выглядел Васька уставшим и сильно напуганным. Тяжело дыша и держась за ребра, он остановился около двери, более похожей на ворота со слуховым окном и калиткой, из-под которой наружу пробивался слабый свет. Отдышавшись немного, Васька тихо постучал. Спустя короткое время слуховое окно открылось, потом закрылось и застучали железные затворы. Крепкая мужская рука с драгоценным васильковым сапфиром на безымянном пальце отворила калитку, запустив слугу, после чего калитка со скрипом захлопнулась, и наступила полная тишина.

Утро в Покровской обители началось, как обычно, ни свет ни заря, без шума и суеты. Очевидно, о ночном происшествии никто ничего не знал и не слышал. Отстояв заутреню, все насельники разошлись исполнять свои послушания. На хозяйственном дворе отец Геннадий распекал двух нерадивых трудников, до сих пор не принесших дрова для бани.

1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 60
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?