Кают-компания для младших офицеров часто озаряется вспышками юношеского веселья, в которое вовлекаются все присутствующие независимо от ранга. Впрочем, проделки гардемаринов проникнуты таким заразительным и беззлобным юмором, что любой, самый почетный гость с радостью соглашается тряхнуть стариной и вспомнить давно забытые студенческие развлечения.

Курсантская кают-компания на «Импенитрейбле» представляла собой небольшое помещение — величиной с типовую гостиную в пригородном доме. Однако размерами сходство и ограничивалось, во всем остальном каюта производила по меньшей мере странное впечатление.

Главным ее украшением являлись многочисленные таблички, развешанные по стенам. И все они — медные, эмалированные и просто картонные — были весьма специфического содержания. «Помыться, освежиться — 3 пенса», «Комната для дам», «Мужской туалет» — вот лишь некоторые перлы, которые сразу бросились мне в глаза.

Создавалось впечатление, что для украшения своего жилья будущие адмиралы взяли на абордаж (и разграбили) все общественные уборные Великобритании.

В настоящий момент в комнате находились три курсанта. Один из них что-то писал за столом, другой растянулся в полный рост на стареньком потрепанном диванчике, а третий восседал у древнего пианино. Подобно всем музыкальным инструментам, имеющим несчастье стоять в кают-компаниях, данное пианино отличалось сугубо алкоголической внешностью. Было заметно, что его не раз и не два заливали пивом и другими горячительными напитками — очевидно, для улучшения звучания.

Судя по всему, обитатели этой каюты только что завершили свои «страдания». Для несведущих поясню: «страдания» есть не что иное, как морской аналог старинной армейской игры в «жалобы». Флотские «страдальцы» усовершенствовали это развлечение, придали ему более организованный и всеобъемлющий характер, однако правила игры остались практически без изменений. Все начинается с того, что кто-нибудь из гардемаринов усаживается в кресло с мрачной миной на лице и говорит:

— Ну что, парни, давайте пострадаем! Кого что беспокоит?

— Меня беспокоит то, что… — начинает первый «страдалец» и в деталях описывает суть проблемы.

Затем слово переходит к следующему участнику. Он, в свою очередь, подробно излагает, что его тревожит. Ну и так далее, пока вся кают-компания не озвучит свои претензии. На мой взгляд, весьма плодотворное занятие.

Ведь ничто так не облегчает душу, как возможность выговориться.

В разговоре с одним из курсантов я услышал следующее неофициальное определение гардемаринов: «Гардемарин на корабле — это инструмент передачи ругательств от одного старшего офицера к другому».

— Боюсь, я не вполне понял…

— Попробую объяснить, сэр. Вот, к примеру, представьте, что меня вызывает старшина и велит: «Пойдите к лейтенанту Брауну и спросите, какого дьявола он возится с этой лодкой!» Я отправляюсь по указанному адресу и говорю: «Простите, сэр, но старшина интересуется, как скоро вы закончите ремонт лодки». «Ах, он интересуется! — кричит взбешенный лейтенант Браун. — Так передайте старшине, чтобы он отправлялся ко всем чертям!» Я возвращаюсь обратно и докладываю: «Сэр, мистер Браун говорит, что все в порядке. Через пару минут лодка будет исправна». Именно так все и происходит… Теперь вам понятно, что я имел в виду?

В глазах гардемаринов наибольшим диктатором на корабле (после капитана, естественно) является младший лейтенант, ответственный за дисциплину в кают-компании для младших офицеров. Он имеет полную власть над курсантами, его слово для них закон. У этого человека в каюте хранится палка, при помощи которой он — и только он! — осуществляет экзекуцию над будущими адмиралами.

Я встретился и побеседовал с этим юным полубогом.

— Естественно, я стараюсь не злоупотреблять своим правом, — сказал он, — но время от времени приходится прибегать к наказанию. Вы ж понимаете, в таком возрасте все мальчишки склонны валять дурака. А это позволяет удержать их от непоправимых ошибок. Уж вы мне поверьте, сэр, «шесть горяченьких» — это неопровержимый аргумент!

— Но вы наказываете их не в кают-компании? — спросил я.

— Боже милосердный, ну конечно же, нет! Это делается в ванной комнате, где есть простор для замаха.

— Но ваши подопечные выглядят в высшей степени благовоспитанными и понятливыми юношами.

— В большинстве случаев так оно и есть. Они совсем неплохие ребята — умные, сообразительные. Правда, иногда случаются исключения. Помню, однажды к нам пришел новый паренек, который никак не мог взять в толк элементарных вещей. Судите сами, как-то раз я отправил его к офицеру — сообщить, что в шесть тридцать мы запустим основной деррик-кран. «Отлично! — говорит офицер. — Сообщите мне, когда дело будет на мази».

И что же? В шесть тридцать этот недотепа снова появляется у офицера и докладывает: «Сэр, они, как и обещали, запустили деррик-кран… Вот только никакой мази я там не видел».

На ночь гардемарины развешивают свои гамаки в средней части корабля или же спят прямо на палубе, завернувшись в одеяла. Требуется величайшее искусство, чтобы пройтись ночью по палубе и не наступить ни на кого из спящих курсантов.

Рано поутру один из ребят — тот, что назначен дежурным — будит своих товарищей. Причем делает это не чинясь, простым и безотказным способом — пинком под ребра. Проснувшиеся курсанты напоминают стаю скворцов: они полны энергии, веселы и беззаботны (о, эта счастливая прерогатива юности — веселиться в четверть седьмого утра!). Оживленно болтая и перекликаясь, они спешат на встречу с инструктором по физической подготовке, или с наставником-канониром, или еще с кем-нибудь из учителей.

По вечерам, когда курсанты переодеваются к ужину, из их кают-компании доносятся шуточки и смех. В разговорах то и дело всплывают имена популярных актрис.

И это неудивительно, ибо сообщество юных гардемаринов исключительно подвержено эпидемии обожания.

Объектом фанатичного поклонения чаще всего становится театральные дивы и молодые красавицы из мира кино.

Время от времени кто-нибудь из обожателей набирается смелости написать своему кумиру и попросить фотографию с автографом. Что удивительно, им никогда не отказывают!

Корабельные гардемарины получают жалование в размере 7 фунтов 10 шиллингов в неделю. Из них 4 фунта 10 шиллингов уходят на питание, остальными деньгами курсанты распоряжаются по своему усмотрению. Правда, здесь существуют ограничения. Так, скажем, несовершеннолетние курсанты могут тратить на алкогольные напитки не больше 10 шиллингов в месяц. Для тех, кому уже исполнилось восемнадцать, эта сумма повышается до 15 шиллингов. Но при любых обстоятельствах корабельное начальство внимательно следит за «алкогольными» расходами гардемаринов. В случае превышения установленного лимита провинившемуся приходится держать ответ перед самим капитаном. И если он не сумеет дать удовлетворительного объяснения своему расточительству, то наказания не миновать: скорее всего, несчастный курсант на несколько недель вообще лишается спиртного.