— Мальчиков любишь? — издевательски осведомился великан из камеры за спиной.

Габриель стащил с конвоира рубашку и напялил поверх своей.

— Я свободу люблю, — сказал он, застегивая рубашку.

Затем он надел форменные брюки. Они хорошо налезли на тюремные джинсы, только были широковаты в поясе и немного коротки. Он спустил их пониже на бедра, заправил рубашку и потуже затянул поясной ремень. Когда конвоир слабо пошевелился, Габриель подхватил его под мышки и перетащил ближе к камере, стараясь в то же время держаться подальше от великана. Поднял с пола наручники, один защелкнул на запястье полицейского, другой — на решетке открытой двери камеры. Как раз в эту минуту конвоир очнулся. Взгляд его заметался, остановился на Габриеле, тело рванулось вперед. Габриель проворно отскочил, а наручник громко звякнул о решетку, не пуская младшего инспектора дальше. Тот опустил глаза, отыскивая, что это ему мешает, потом поднял их на Габриеля — как раз вовремя, чтобы получить порцию перечного аэрозоля прямо в лицо. Из судорожно сжавшегося горла вырвался полузадушенный вопль, и полицейский повалился на бок, задыхаясь и пытаясь свободной рукой протереть горящие глаза.

Габриель отодвинулся подальше от облачка аэрозоля и пошарил в карманах форменной рубашки в поисках пачки сигарет.

— Эти штуки тебя прикончат, — проговорил из-за решетки великан. — Они кан-це-ро-ген-ны-е.

Из пачки сигарет Габриель достал зажигалку, сжал сигарету в губах.

— Да, но то, что нас не убивает, — ответил он, щелкая зажигалкой, — делает нас сильнее.

Он закурил, глубоко затянулся, поднял голову и пустил струйку дыма прямо в пожарный детектор.

Сидевший на своем стуле дежурный полицейский Лунз резко подался вперед. Перед этим он грезил о рыбалке, представляя, как ловит рыбку в излюбленном пруду у подножия Таврских гор. И вдруг раздался звонок тревоги, заставивший его вернуться к действительности, на пост наблюдения. С гулко бьющимся сердцем он шарил взглядом по множеству мониторов, высматривая, что могло вызвать тревогу.

Изображения всегда казались немного размытыми, но сейчас, когда включились огнетушители, закрывая пеленой мельчайших капелек все коридоры, видимость упала практически до нуля. Дежурному было слышно, как стучат по дверям и возмущенно орут человек двадцать заключенных, которых сейчас в камерах поливал мелкий дождик. Дежурный надеялся, что весь шум только из-за этого. «Интересно, — подумал он, — сколько времени потребуется караулу, чтобы добежать туда?» Система то и дело срабатывала по ошибке, поэтому и добраться до камер караульные торопились все меньше и меньше. Видеонаблюдение тоже часто выходило из строя. Нужно было менять всю систему, однако городские власти не желали выделять на это деньги. Ну, может, их расшевелит хоть то, что на этот раз автоматически включились огнетушители-распылители.

Он уже протянул руку к кнопке, чтобы выключить сигнал тревоги, но увидел на одном из экранов темную фигуру. Мужчина, закрывая лицо руками, ощупью пробирался вперед через пелену огнетушительной смеси. Находился он в секции «Д», в дальнем конце всего блока следственного изолятора. Лунз поправил на носу очки и всмотрелся в экран. Фигура исчезла с одного экрана и возникла на следующем — человек методично пробирался к посту наблюдения.

Дежурный бросил взгляд на запертую дверь, ведущую на пост наблюдения. За ней находилась стальная решетка, отгораживающая дежурного от того, кто сейчас спешил сюда. Лунз отпер ящик стола, порылся и вытащил кобуру с пистолетом. С удовольствием ощущая на руке его вес, дежурный продолжил наблюдать за тем, как темная фигура переходит с одного экрана на другой, постепенно приближаясь к посту. Сейчас должны подоспеть караульные. На других экранах никого не было видно. Это явно не побег. К тому же неизвестный был в темной одежде — значит, кто-то из конвоиров. Всем заключенным выдавали светло-оливковые рубашки-безрукавки из списанных армейскими частями запасов. А этот, наверное, попал под струи смеси из огнетушителей. Лунз в последний раз пробежался взглядом по всем экранам, потом встал из-за стола и вышел в коридор, на всякий случай прихватив пистолет.

За дверью шипение огнетушителей было заметно громче. Прищурившись, дежурный вглядывался в пелену тумана за решеткой, пока в конце коридора не показалась фигура в полицейской форме. Спотыкаясь, человек спешил к дежурному, пробиваясь сквозь туман водяных брызг. Он что-то кричал, но шипение воды заглушало слова, да и лицо человека было закрыто рукой.

Лунз почувствовал, что здесь что-то не так. Он расстегнул кобуру и вытащил пистолет.

— Ты не ранен? — прокричал он.

Неизвестный продолжал двигаться на ощупь вдоль мокрых стен, одной рукой держась за них, другой вытирая лицо.

— Перечный аэрозоль! — крикнул он. — Кто-то на меня напал… ключи… у меня с пояса сорвали ключи.

Лунз попытался разглядеть закрытую дверь в конце коридора за спиной бегущего.

«Они завладели ключами. Напали на конвоира и пустили в ход баллончик с аэрозолем. Значит, тревога не ложная, а самая настоящая».

Лунз глубоко вдохнул влажный воздух, стараясь прочистить мозги. Ему мерещились руки, которые тянутся через решетки камер в дальнем конце изолятора, перебирают связку ключей, отыскивают те, что подходят к внешним замкам. Долго ли им отыскать нужные?

Спотыкающийся конвоир прошел последние метры коридора и громко забарабанил в дверь, согнувшись пополам от приступа кашля. Даже если заключенные выбрались из камер и уже бегут по коридору, у дежурного хватит времени открыть дверь, впустить коллегу и снова запереть ее. Он успеет, только надо спешить. Лунз нырнул в свою комнату, ударил по кнопке на столе и тут же вернулся в коридор. Дверь отворилась. Конвоир все еще стоял, согнувшись, кашлял, не в силах отдышаться, а руками яростно тер горящее лицо. Лунз схватил его за руку и потянул на себя. Тут в коридоре загремели шаги, и он чуть не подпрыгнул от раздавшегося за спиной голоса:

— Что случилось?

Это подоспел караул.

— В секции «Д» попытка побега, — ответил Лунз, испытывая уже настоящий азарт.

Двое полицейских протиснулись мимо него и сразу же остановились, увидев льющуюся отовсюду воду.

— Будь добр, выключи огнетушители!

Лунз опять нырнул в комнату поста наблюдения и нажал кнопку, отключающую огнетушители. Схватил телефонную трубку, надавил кнопку вызова.

— У нас тут один человек пострадал, выбрался из блока камер, — доложил он, наблюдая на мониторах, как два полицейских пробираются по коридору, с потолка которого еще капала вода. — Конвоиру брызнули перечным аэрозолем прямо в лицо. Я сейчас помогаю ему подняться наверх. — Он положил трубку. Караульные уже добрались до главного коридора. Кто бы ни напал на конвоира, из камер им пока что выбраться не удалось — ни на одном из остальных мониторов ни малейшего движения. Лунз начал понемногу успокаиваться. Он не заметил, как за его спиной выросла фигура, не почувствовал слабого запаха перца — пока струя крепкого раствора не ударила ему в рот, забивая дыхание.