— Двенадцать лет.

— Должно быть, слышали за это время немало разных слухов?

— Ясное дело.

— Скажите, здесь действительно все уверены в том, что между мной и капитаном Мак-Ви… существует сексуальная связь?

Сайкс взглянул на нее с таким искренним изумлением, что Фиби тут же расслабилась.

— Господи помилуй, лейтенант, с чего вы взяли? — Сайкс прикрыл за собой дверь. — Это вам Микс такое сказал?

— Да. Я бы попросила вас никому не рассказывать об этом. Пусть все останется между нами.

— Конечно, если вы так хотите. Вообще я бы не сказал, что сильно расстроен при виде этого зрелища, — Сайкс кивком указал на пистолет и жетон Арни. — Не знаю, насколько вам интересно мое мнение…

— Мне интересно. Говорите.

— Ему никогда бы не удалось стать полицейским, ли бы не его семейные связи. Учтите, лейтенант: этот парень совершенно без тормозов. С этого момента вам лучше быть начеку.

— Я учту это. Спасибо. Спасибо, Бычок.

Услышав свое прозвище, Сайкс слегка ухмыльнулся. Он было направился к выходу, но остановился у самой двери.

— Знаете, в основном здесь думают о вас как о любимой племяннице капитана. Разумеется, не все были довольны поначалу — когда вы только пришли сюда из федералов. Я и сам был среди этих недовольных. Но очень скоро мы перестали ворчать. Вы хорошо справляетесь со своей работой, лейтенант. Во всяком случае, подавляющее большинство из нас думает именно так.

— Спасибо.

Как только за ним закрылась дверь, Фиби в изнеможении опустилась на стул.

Было очень даже неплохо вернуться домой после такого отвратительного дня и обнаружить в гостиной две дюжины восхитительных лилий. Эсси пристроила их в большую вазу тетушки Бесс, отобрав три штуки для спальни Фиби.

— Возможно, тебе захочется перенести их все в свою комнату…

— Нет-нет, так хорошо. Какие чудесные цветы, — Фиби наклонилась, чтобы понюхать огромный букет, расположившийся на столике в общей гостиной. — Будет лучше, если все смогут ими полюбоваться.

— Я не стала читать записку, — протянула ей конверт Эсси, — хотя это стоило мне немалых усилий. Но я и так знаю, кто прислал тебе эти цветы.

— Да, я тоже знаю, — пробормотала Фиби, разглядывая лежащий у нее на ладони крохотный конверт.

— Ради бога, Фиби, прочти наконец записку! — Ава стояла позади Карли, положив ей руки на плечи. — Мы все тут просто умираем от любопытства. Одно время я даже подумывала отнять записку у твоей мамы.

Если мужчина шлет цветы в дом, где живут четыре женщины, подумала Фиби, он наверняка посылает их всем четверым. Впрочем, это не помешало ей вскрыть конверт:

— «До встречи в субботу. Дункан».

— И это все? — в голосе Авы слышалось разочарование. — Не слишком-то поэтично.

— На мой взгляд, этот букет говорит сам за себя, — возразила ей Эсси. — Что может быть поэтичнее, чем эти цветы?

— Мама, это твой бойфренд? — поинтересовалась Карли.

— Просто один человек, с которым я собираюсь завтра поужинать, — объяснила Фиби.

— Шерилинн рассказывала мне, что у ее старшей сестры есть бойфренд и ее сестра плачет из-за него дни и ночи напролет. Она лежит у себя в комнате на кровати и только и делает, что плачет. Так мне говорила Шерилинн.

— Готова поспорить, что сестре Шерилинн все это безумно нравится, — Фиби ласково провела рукой по щеке дочери. — Ты же знаешь, я не большой любитель плакать.

— Ты плакала, когда последний раз звонила Рою.

Ни одной матери еще не удавалось скрыть свои слезы от ребенка. А если какая-то мать считает, что это возможно, она просто пытается обмануть саму себя.

— Ну, не так уж я и плакала. Ладно, мне пора переодеться. Если не ошибаюсь, сегодня вечером нас ждет роскошная пицца.

— А еще кино и попкорн!

— Ясное дело. Ну все, я пошла наверх — надену что-нибудь домашнее.

Поднявшись к себе в комнату, Фиби опустилась на край кровати. Способна ли вообще мать защитить ребенка от собственных ошибок? Или же круги от них будут расходиться все дальше — и так до конца жизни?

Разве сами они оказались здесь по своей воле? Причиной всему одно-единственное событие, произошедшее двадцать лет назад. В тот душный летний вечер, изменивший всю их дальнейшую жизнь, Фиби было только двенадцать лет. Теперь-то она хорошо понимает, что не только ее поступки, но даже слова всерьез скажутся на судьбе Карли. Так же, как когда-то сказались на ее собственной судьбе поступки ее матери.

Фиби понимала, что мама старалась делать для них все, что было в ее силах. И все же, доверившись однажды мужчине, она навсегда изменила и свою жизнь, и жизнь своих детей.

Фиби хорошо помнила тот вечер — каждую его минуту, как если бы все произошло только вчера.

В комнате было невыносимо жарко, а воздух весь провонял его потом. Вдобавок он все время прихлебывал виски из той бутылки, которую мама держала в кухонном шкафу, так что порой казалось, что скоро они все задохнутся в этой ловушке.

«Хорошо бы он успел напиться до того, как сможет пустить в ход свой «сорок пятый», — думала Фиби, исподтишка наблюдая за тем, как Рубен нервно размахивает револьвером.

Не смотри туда, так будет лучше.

Он уже сделал несколько выстрелов, но пострадали от этого лишь стены да несколько вещиц на столах. А до этого он, изрыгая проклятья, волочил маму по комнате, прижав к ее виску дуло револьвера.

Но он так и не выстрелил в нее. Ограничился угрозами, заявив, что пустит пулю в Картера, младшего брата Фиби, а то и в саму Фиби.

Но он в любой момент может перейти от угроз к Делу. Он и сам об этом заявил, причем весьма недвусмысленно. Пусть только они попробуют не послушаться его. Поэтому вся комната была пропитана страхом — липким, удушающим страхом, висевшим в воздухе, подобно туче мошкары.

Все окна были плотно закрыты шторами, однако Фиби знала, что дом окружен полицией. Рубен постоянно разговаривал с ними по телефону. Ей очень хотелось знать, что они ему говорят, так как после каждой такой беседы он обычно успокаивался и некоторое время вел себя как нормальный.

Если бы только знать, что они ему говорят! Это очень помогло бы ей в те минуты, когда он уставал от телефонных разговоров и клал трубку, после чего начинал нервно бродить по комнате, понемногу возвращаясь в прежнее — злое и раздраженное — состояние.

К человеку на другом конце провода Рубен обращался просто по имени — Дейв, как если бы они были давними друзьями. Во время одной из таких бесед они даже поговорили о рыбалке.

А сейчас Рубен опять метался по комнате, пил виски и отчаянно ругался. Правда, Фиби уже не вздрагивала, когда он направлял револьвер в сторону софы, на которой они с Картером сидели, сжавшись в комок.