– Виноват, господин майор.

– Или ты решил темнить?

– Вы несправедливы ко мне, господин майор.

– Так вот, я спрашиваю тебя: что – иена плохой эквивалент? Или доллары?

– Если говорить правду, то нас кто-то обошел.

– Болван. Открыл истину. Да я это знаю без тебя. Все крупные бриллианты Дайрена, Чанчуня и Харбина давно кем-то скуплены. Кем? Ты не знаешь. А они скуплены умело, постепенно, продуманно. И не так, как делал ты, а на полном доверии. Но кем?

– Господин майор. Я знаю, как и вы, что часть бриллиантов скупил некий Яо из Харбина.

– «Яо из Харбина». Младенцу ясно, что это подставное лицо.

– Еще я слышал о господине My из Чанчуня и господине Сианге из Дайрена.

– «My», «Сианг». Кто это? Духи? Не знаешь? Хорошо, пусть это духи, но кто им передавал бриллианты? Как? Каким образом?

– Несколько ювелиров сказали, что бриллианты передавались этим людям в судках с деликатесами. Уносил их пожилой кореец.

– Слушай, Тансу, хватит этих баек. «Пожилой кореец»… ну и что? Как его зовут? Какие приметы? Куда он уносил эти деликатесы? Кому передавал? С кем был связан, наконец? Почему мы до сих пор не можем это выяснить?

Тасиро пожал плечами.

– Хорошо, Тансу, – примирительно сказал Цутаки, решив больше не распекать его, – ты честно выполнил свой долг, и я благодарю тебя. Как ты себя чувствуешь?

– Не понимаю, господин майор.

– Я хочу сказать – ты готов к работе?

– Опять не понимаю, господин майор. Извините.

– Ладно, Тансу, не валяй дурочку. Спрашиваю я тебя о твоем состоянии потому, что задание, которое я хочу тебе сейчас дать, очень серьезное.

– Слушаю.

– Перехвачен ночной телефонный разговор генерала Исидо с полковником Катаямой. Несколько странных вещей. Первое, будто бы у «Хокуман-отеля» сейчас стоит транспортный самолет. Второе, генерал Исидо приказал выслать для этого самолета двойную заправку горючего, приборы, рацию и сварщика с газовой горелкой. Третье, также по приказу генерала Исидо, в «Хокуман» откомандирован летчик резерва майор Тамура. Запомнил или повторять?

– Запомнил.

– Бери машину и отправляйся. Строжайшее указание: об этом не должен знать никто – ни здесь, ни там. Как змея, незаметно, чтобы никто тебя не видел, проберись к «Хокуману» и попытайся выяснить, что там за самолет. Не думаю, чтобы он взлетел раньше темноты. Но если ты почувствуешь, что это может случиться раньше, – срочно звони мне. Если же все так, как я думаю, жди меня на нашем обычном месте. Скорей всего, я буду во второй половине дня.

– Слушаюсь, господин майор.

Тасиро повернулся на каблуках и вышел. Цутаки подошел к окну. Солдаты закончили зарядку: угол двора был пуст. Из двери, ведущей во двор, никто не выходит, значит, Тасиро решил что-то захватить и поднялся сейчас к себе наверх. Так и есть – Тасиро вышел, держа в руках большой армейский мешок. Значит, к его словам и к заданию он отнесся более чем серьезно; впрочем, иначе ведь и не могло быть. Вот Тансу Тасиро подошел к машине, аккуратно положил мешок на заднее сиденье, взявшись за бортик, легким прыжком перекинул тело. Включил мотор, подъехал к воротам, что-то сказал сквозь зубы капралу, уже торопливо возившемуся у створок. Как только ворота приоткрылись, вездеход, чуть не задев их бортиком, выехал. Вскоре шум мотора затих.

Да, подумал Цутаки, с бриллиантами его кто-то обошел. Но кто?.. Однако, что бы там ни было, он должен не полениться и еще раз объехать сейчас все адреса, по которым только что побывал Тасиро. А потом уже заняться Исидо.

Дверь самолета осторожно открылась, и Гарамов увидел присевшего на корточки штурмана. Тот удивленно разглядывал его. Ясно, его озадачил маскарад. Гарамов протянул сверток:

– Что с вами? Вы как будто фрака никогда не видели, капитан?

Штурман взял сверток.

– Да нет, видел. Это что – гостиница, что ли?

– Спустите трап. А то фрак порву. Или испачкаю.

Штурман спустил трап. Гарамов ухватился за край и рывком поднялся в самолет. Штурман разглядывал сверток.

– Что здесь? Поесть принесли?

– Дайте сюда.

В свертке кроме платья и туфель для Вики поместились также гимнастерка Гарамова, сапоги и галифе.

– Подвенечный наряд. Устраивает? – Он взял сверток.

– Ничего, – осторожно сказал стоящий за штурманом радист. – Меня бы устроило.

Гарамов увидел Вику, склонившуюся над носилками, на секунду поймал в ее глазах удивление, понял, что это касается фрака, и показал рукой: мол, как я – ничего? Ему почудилась какая-то смешинка в ее глазах. Арутюнов, второй пилот и бортмеханик подошли ближе.

– Нам надо поговорить, товарищи, – обратился ко всем Гарамов.

Вика сделала вид, что ей срочно нужно дать попить кому-то из раненых. Махнула рукой: не мешайте. Но Гарамов позвал и ее:

– Товарищ медсестра. Вас это тоже касается.

Вика вздохнула.

– Идите, идите сюда, товарищ медсестра. Не нужно вздыхать.

Гарамов подождал, пока сядут все, и сел сам.

– Товарищи. Мы с вами приземлились на японской территории. Это Ляодун, побережье моря, между Дальним и Порт-Артуром.

За его спиной возникла и тут же угасла перебранка штурмана и второго пилота: «Я говорил? Разве я не говорил?» – «Ради бога, товарищ капитан».

– Товарищи офицеры, у нас серьезное положение: мы на территории противника.

– Здание-то это, что оно из себя представляет? – спросил бортмеханик.

– Это своего рода отель, место отдыха высших чинов армии и контрразведки.

Пока все молча обдумывали эту новость, Гарамов повернулся к Арутюнову и Вике:

– Что с ранеными?

– Ничего. – Арутюнов прищурился. – Если не считать, что всем нужно срочно сделать перевязки.

– Осиное гнездо, – тихо сказал радист.

– Они продержатся еще несколько часов? – спросил Гарамов.

– Что значит «несколько часов»? – Арутюнов явно рассчитывал на свои силы.

Гарамов посмотрел на Вику. Та отвела взгляд.

– До вечера.

– Не знаю. – Военврач пожал плечами. – Будем делать все, что сможем. Легкие раненые, может быть, и продержатся.

– А нелегкие?

– Товарищ капитан, – Вика прижала обе руки к груди, – всем раненым необходима серьезная перевязка.

– Вы не уговаривайте меня, сержант. Что для этого нужно?

– Прокипятить инструменты. Срочно. В этом здании есть где прокипятить инструменты?

– А может быть, здесь? – неуверенно сказал Гарамов. – На спиртовке.