«Разборчивость, – решил он, – к лицу лишь сытым».

Порт-Ройал был крупнейшим портовым городом на Ямайке и прибежищем для людей самого разного сорта. Город, на чьих улицах всегда царило оживление и процветало беззаконие. Здесь легко можно было потеряться и сгинуть без следа. Для этого вовсе не обязательно было напиваться или драться на дуэли, достаточно было просто случайно завернуть не в тот переулок.

Здесь воняло гнилью, прокисшей едой и переполненными отхожими ямами. Но те, кто здесь жил, привыкали к запахам и грязи и переставали обращать на них внимание.

Здесь повсюду можно было встретить купцов, работорговцев и карточных шулеров, а среди батраков из саванны было полно мошенников самого разного калибра, потому что владельцы банановых и сахарных плантаций охотно нанимали на работу всех, кто пресытился морем.

Прошло пять месяцев с тех пор, как Том Коллинз покинул отчий дом.

Сколько невольничьих рынков он посетил, на скольких кораблях побывал, чтобы хоть что-то узнать о сеньоре Рамоне из Кадиса, – и не сосчитать.

Одна неделя сменяла другую, он научился беречь хлеб, ложиться спать голодным и довольствоваться отбросами, которые мало походили на человеческую еду.

Спустя месяц после ухода из дома ему пришлось заколоть мула и продать его шкуру, а на вырученные деньги обзавестись абордажной саблей. Живя в Порт-Ройале, невозможно было обойтись без оружия, и купленная на рынке сабля тут же заняла свое место за поясом у Тома.

Он научился быть осторожным, тщательно выбирал место для сна, на вопросы отвечал уклончиво и старался выглядеть старше, чем был на самом деле. Время от времени он рисовал на лице шрамы и принимался важно расхаживать по улицам, широко расставляя при этом ноги, надувая щеки и демонстрируя мускулы на руках. В общем, старался ничем не отличаться от окружающих его людей.

Он сильно исхудал и вырос, так что одежда теперь болталась на нем, а штаны едва доставали до лодыжек. Своим внешним видом он все больше начинал походить на негодяя, жулика и подлеца в одном лице, короче говоря, на уроженца здешних мест. Том скучал по Невису и по маме, и были дни, когда он уже был готов вернуться обратно. Но каждый раз он лишь крепче стискивал зубы и, затянув потуже ремень, продолжал спать под звездами, проклинать свой голод, воровать еду и раскаиваться в содеянном на сытый желудок.

Ночевал он под перевернутым яликом на берегу моря, постоянно твердя себе, что больше никому не удастся надуть Тома Коллинза. И что он обязательно отыщет Бибидо и доберется до островов Зеленого Мыса.

Жизнь в городе стала для него суровым, но хорошим учителем. Наивность, доставившая Тому столько неприятностей, исчезла без следа. Стерлась, как стираются подметки на изношенных сапогах.

Оказалось, таких, как Рамон, в мире достаточно много.

Теперь Том знал это не понаслышке. И дорого заплатил за это знание. Причем не только монетами, но и жизненным опытом.

Ему часто снилось, как эти люди обступают его, пялятся на него своими пустыми лживыми глазами, тянутся жадными паучьими лапами…

– В наши дни, – втолковывал ему один египтянин в порту, – знание – великая сила. Облегчи свой кошелек, юноша, и я расскажу тебе, где найти твоих друзей.

– Ничто в наше время не дается бесплатно, – вздыхала цыганка, – но дай мне, что у тебя есть, и я укажу тебе дорогу.

– Рамон из Кадиса, – повторял за ним ярмарочный шут, – да тебе повезло, приятель! Я разговаривал с ним не далее как вчера и знаю, где он собирался остановиться. У меня сегодня хорошее настроение, поэтому эти сведения обойдутся тебе в сущие гроши.

Через полгода Том понял, что все вокруг только того и ждут, чтобы надуть парнишку из провинции.

Но в жизни есть место не только злу и коварству. Увиденный Томом мир поразил его своим великолепием, размахом и ненасытностью. Он никогда не думал, что на свете есть такие большие города, высокие дома, огромные корабли и живописные в своих нарядах буканьеры. Кого только не было в этом мире: офицеры в небесно-голубых мундирах, благородные дамы в юбках, похожих на только что распустившиеся бутоны роз… Руки женщин были округлыми, мягкими и белыми. Обладательницы прекрасных ручек благоухали парфюмом, запах которого приятно щекотал ноздри. Боясь наступить в грязь, дамы осторожно ступали на цыпочках и усердно размахивали веерами, отгоняя от себя зловоние улиц. Вокруг них всегда мельтешили слуги или охрана, белые мальчишки-посыльные в пестрых одеждах и чернокожие рабы в красных камзолах с белыми пуговицами. Туда-сюда сновали команды моряков из чужедальних земель, сошедшие на берег, чтобы закупить провизию и пополнить запасы свежей воды.

Казалось, в Порт-Ройал съехались люди со всего света… На улицах можно было услыхать речь на французском, английском, испанском, португальском и еще на пяти-шести языках, которых Том не знал. Если бы он только мог, он бы взял с собой кусочек этого мира домой, чтобы его мама воочию увидела всю эту роскошь и великолепие.

Сам он во все глаза смотрел на происходящее вокруг, веселился вместе с ярмарочными артистами и вжимался в стену, когда по узким мостовым проносились на бешеной скорости кареты торговцев рабами.

Кого только не встретишь на торговой площади: коз, которые умеют танцевать, говорящих попугаев, людей, изрыгающих пламя, и женщин с бородами. Жизнь и безудержное веселье соседствовали здесь с болезнями и смертью, слухи мешались с правдой, а истинная мудрость – с великой глупостью.

Том научился вести себя в портовых кабачках и пить пиво и ром за здоровье соседа по столу, вытирая рот тыльной стороной ладони. Тот, кто умеет слушать, мог в таких кабачках многое узнать про Большой Мир и услышать рассказы тех, кто видел все собственными глазами. Хотя бывало и так, что сам рассказчик, не бывая дальше таверны, за вознаграждение рассказывал желающим о чудесах со всего света.

Здесь ложь и латынь смешивались и подавались на одном блюде. Но Том не заглатывал все без разбору. Недоверчивость была тем ножом, которым он отсекал правду от вымысла, изо дня в день слушая истории о султане с четырнадцатью женами и королеве, чье сердце превратилось в лед.

Однажды вечером разговор в этом райском местечке зашел об устройстве мира.

Восемь человек собрались вокруг стола, на самом краю которого примостился лысый старикашка в линялой блузе, беззубый, как младенец. Хозяин уже три раза вышвыривал его за дверь за то, что тот распевал непристойные куплеты про папу римского. Но это ничуть не смутило старика: он чувствовал себя как рыба в воде и без устали молол языком. В молодости он много где побывал и даже однажды провел ночь в чреве кита, о чем охотно поведал своим слушателям.

Следом настала очередь Тома развлекать собравшихся и угощать их пивом. Наслаждаясь вниманием слушателей, Том рассказал им о девушке, которая дала своему хозяину порошок, который якобы был эликсиром вечной молодости, после чего хозяин четырнадцать дней и четырнадцать ночей не вылезал из уборной. Рассказ всем пришелся по вкусу. Тома похлопали по спине и угостили кружкой пива, но в самый разгар веселья он вдруг помрачнел. При мысли о сестре весь его задор куда-то пропал, и стало так тоскливо, что даже живот заболел. «Хоть она и вредина, – подумал Том, – но я к ней так привык…»