– Вы почти спасли свою плоть, – сказал Том, – но хотелось бы, чтобы вы еще немного постарались.

– Не зли меня, – взревел Булль и одним ударом ноги перевернул стол.

В мгновение ока капитан схватил абордажную саблю, но, подняв ее над головой, вдруг замер. Он недоверчиво взирал на предмет в руках Тома, которым тот только что угрожал. Испачканное в красных чернилах перо было сломано в двух местах.

– Что это, дьявол меня побери, значит? Ты угрожал мне пером?

Том развел руками.

– Перо – оружие будущего, – сказал он, – теперь я в ваших руках. Можете делать со мной что хотите – я беден, словно церковная мышь, защитить меня некому – родители умерли, представители закона охотятся за мной, так что терять мне нечего.

– Ты закончишь свои дни в аду!

– Что ж, значит, там и увидимся, – сказал Том, опустив голову.

Но тут вдруг прогремел выстрел, и треуголка капитана слетела с его головы и приземлилась в углу хижины с круглой дыркой посередине.

В проеме двери стояла Теодора с пистолетами в обеих руках.

– В следующий раз, – сказала она, – я прицелюсь получше. Имейте это в виду.

Она отложила пистолеты и взяла все еще ошеломленного Булля за руку.

– Но сейчас не будем ругаться по пустякам, – сказала она. – Мы приглашены на обед к семье Бото. Давайте, капитан, по такому случаю я причешу вам волосы и выберу вшей из бороды!

Они обедают за длинным столом, во главе которого сидит рыбак Бото. Его девятеро детей рассажены по старшинству. Все смеются и поют, и слова Булля про то, что еда могла бы быть повкуснее, а питье покрепче, никому не портят настроения, за столом царят радость и веселье. Праздник заканчивается, когда желтая теплая луна поднимается над силуэтом испанского галеона, стоящего на якоре в бухте.

* * *

Том, Булль и Теодора стоят с Ньо Бото на берегу. Каноэ готово к отплытию.

Тихий, почти безветренный вечер. Волны накатываются на песок с тихим шелестом, похожим на дыхание спящего.

Бото надевает капитану на шею украшение, которое состоит из раковин моллюсков, подобранных по цвету и нанизанных на рыбацкую нить.

– Я что, должен носить эту побрякушку? – возмущается Булль.

– Она принесет вам удачу, – говорит Бото и добавляет: – Если повезет.

Тео получает ремень из крокодиловой кожи и черепаховый гребень для волос.

Она улыбается, прижимает к себе Бото и шепчет что-то ему на ухо, потом поворачивается и идет за капитаном, который в это время тащит каноэ к воде.

На берегу остается только Том. Он стискивает зубы. Его с Ньо Бото разделяет всего четыре фута, достаточно просто протянуть руку. Но он этого не делает.

Взгляд Бото, как всегда, твердый и изучающий, спокойный и немного печальный.

Том знал, что это мгновение когда-то придет, и приготовился к нему. И все же он не может произнести слов прощания, словно кто-то приковал их кандалами к глотке.

Он делает глубокий вдох и беспомощно разводит руками. В этот миг из темноты до него доносится песня. Она звучит отовсюду, и тут же на горных тропинках, словно тысячи светлячков, загораются факелы. Все жители острова – мужчины и женщины, молодые и старые – несут факелы, свет которых, сливаясь, превращается в один длинный огненный поток, текущий в сторону моря.

Вот они достигают берега, и в их песне уже можно различить слова. По коже Тома бегут мурашки.

Факелоносцы выстраиваются за спиной Ньо Бото, и становится видно, как много их собралось. Песня замолкает, и в наступившей тишине Бото делает два шага вперед и берет Тома за руку.

Том пытается улыбнуться, но у него ничего не выходит, и он смотрит на две руки, черную и белую, которые слились в крепком рукопожатии.

– Прощай, Ньо Бото, – шепчет Том, – прощай, мой лучший друг.

Ньо Бото отдает Тому свою красную рубашку и маленькое серое колечко, которое он надевает Тому на палец.

В ту же секунду все факелы гаснут.

Остаются лишь шум прибоя и свет луны.

– Для меня, – шепчет Бото Тому, – для меня ты всегда будешь принцем Файсалом.

Узкое каноэ скользит к большому кораблю.

На носу сидит капитан Булль, в середине – Теодора Долорес Васкес. Том гребет, и все слышат его голос, когда он говорит:

– Давайте я расскажу вам о Жозефине Эль Касто.

Булль оборачивается.

– Пой, лгунишка, пой, – ворчит он, – но я бы лучше послушал о мошеннике из Кадиса, том самом, по прозванию Благочестивый.

– Что ж, господин капитан, – отвечает Том, – как ни странно, это один и тот же человек, но если уж браться за эту историю, то лучше всего начинать с самого начала. Слушайте же. Эта история началась в 1639 году от Рождества Христова, в одну из темных ночей, когда на море вовсю бушевал шторм…

Слова Тома пропадают в шуме волн, потом, подхваченные ветром, ненадолго возвращаются и растворяются в воздухе уже навсегда…

Три года спустя Том Коллинз вернулся на Невис и назвал таверну именем своей матери.

Том прожил на острове вплоть до того утра, когда он упал в свою лодку и скончался в возрасте шестидесяти четырех лет от роду. И только благодаря имени, когда-то вырезанному им на сиденье лодки, старика Тома Коллинза узнали и похоронили на суше, рядом с матерью, под оливковым деревом, растущим у южной стены таверны.

После Тома Коллинза остались его жена и двое детей: мальчик и девочка. Сын Том-Бото был рожден в браке его первой и единственной женой, которая была родом с Ямайки, а дочь Анабель была той самой девочкой, которую жена Тома родила еще до замужества.

Теодора Долорес Васкес много путешествовала – от Испании до Англии – и закончила свои дни на самых далеких скалах шотландского высокогорья, где она пасла овец. Она так никогда и не вышла замуж, но основала школу для детей-сирот.

Судьба Ч. У. Булля нам неизвестна. Возможно, что он дожил до возраста Мафусаила, и если еще не умер, то живет и по сей день.