С этой стороны озера леса не было. Поросшая отдельными купами деревьев равнина тянулась вплоть до гряды невысоких холмов. Оттуда брала начало речка, впадавшая в озеро неподалеку от того места, где Рету бухнулся в спокойные воды.

А в устье речки чернели развалины.

По равнине неторопливо бежала стая волков, проверяющая свои охотничьи угодья. Их логово было в укромной ложбине меж холмов неподалеку отсюда.

Луна светила ярко, в ее свете останки крылатой баронессы, пронзенной жезлом, находящиеся в мерцающем лавовом пятне, виднелись далеко вокруг.

Привлеченные запахом адской крови волки направлялись прямо к останкам, пока еще не замечая Рету на берегу озера

И требовалось быстро решить, что же делать и где опасней находится: в камышах или в развалинах. Конечно, будь его воля, Рету бы просто забрался на какое-нибудь дерево и отсиделся бы там до утра, но деревьев поблизости не было.

В развалинах могла скрываться всякая дрянь, начиная от орков и заканчивая какой-нибудь нежитью. А в камышах было мокро и холодно. В развалинах тоже было отнюдь не жарко, но если бы волки каким-нибудь чудом убрались, там можно наломать кустарника и развести огонь.

Но чудо запаздывало, а волки тем временем приближались. Волею богов они привыкли питаться всем, что подвернется на пути. И павшая баронесса была не самым необычным блюдом на этой нейтральной равнине.

За право первому отведать свежую добычу завязалась драка. Волчата учились вырывать свое из чужих пастей. Шум свары далеко разнесся по долине.

Пользуясь тем, что волки заняты, Рету решил перебраться. Он подумал, в развалинах надежнее — там хоть спиной к каменной стенке можно прижаться. Так ли оно было на самом деле, вопрос спорный. Но Рету подхватил мешок, обнажил клинок и стал осторожно перемещаться к развалинам.

Если смотреть от озера, они казались обманчиво близки, но на деле путь до развалин был перерезан многочисленными оврагами и промоинами. Какие-то из них помогали Рету, он делал в них передышку. Жабка, хоть и маленькая, была довольно увесистой. Были бы завязки подлиннее, Рету примостил бы ее на спину, но они обгорели во время взрыва стойки для мантий. Только жабкина цепочка не пострадала.

До развалин оставалось совсем немного, когда в очередной ложбине Рету нос к носу столкнулся с волком.

И волк прыгнул.

Рету, еще не сообразив, в чем дело, треснул волка мешком с жабкой и отскочил назад. Жабка взвыла дурным голосом. Рету, с клинком наготове, попятился.

Волк, припав к земле, приготовился броситься вновь. Это был чужак: не из тех волков, что терзали останки Адской баронессы. Он был ранен и очень голоден, а стая его вчера погибла, столкнувшись с орками. Увидев мальчика, волк не выдержал и обнаружил себя.

Жабкин вопль не остался незамеченным чуткими ушами.

Волк, вздернув верхнюю губу, тихо и люто рычал, готовясь кинуться. Рету, используя мешок как щит, а клинок как меч, отступал. И когда выбрался на ровное место, боковым зрением заметил, что попал в кольцо.

Привлеченные непонятным шумом волки бросили недоеденную баронессу и окружили ложбинку, с холодным любопытством наблюдая за поединком мальчика и чужака. Чтобы потом напасть на победителя.

Это понимали и Рету, и волк-чужак. При любом исходе итог означал одно: гибель.

Луна светила ярко. Мальчик в кольце волков был хорошо различим издалека. Волки начали петь.

Черный нос чужака подрагивал. Чужак думал о том, что если не убивать мальчика сразу, а наносить ему раз за разом небольшие раны, запах свежей крови может заставить стаю потерять терпение. Они не удержатся и тоже кинутся на него. И появится небольшая, но все-таки возможность улизнуть, скрыться, затаиться. Они будут сытые и тяжелые. Они будут добрые. Может быть…

Резкий бросок — и Рету почувствовал, как волчьи зубы полоснули его по икре. Стало горячо, штанина набухла от крови.

Волки-наблюдатели угрожающе заворчали.

Ногу жгло. Мешок с жабкой оттягивал левую руку. Липкий пот тек по спине. И смерть смотрела на Рету дюжиной глаз и нетерпеливо облизывалась. Луна светила ярко, а вот была ли сейчас на небе счастливая звезда всех подкидышей, посылала ли свой отсвет на землю — Рету не знал.

Второй бросок волка он все ж таки встретил как надо, острой сталью, — ив холодном ночном воздухе теперь пахло волчьей кровью.

Стая одобрительно рыкнула. Это было хорошее развлечение. Замечательное развлечение. Шерсть на волчьих загривках вставала дыбом от удовольствия, от предвкушения свежей еды. Ночной воздух теперь пах кровью — волчьей и человечьей.

Кровь текла, капала на землю. Рана не запекалась, и кровотечение не останавливалось. И в голове Рету зазвучала музыка. Странная, необычная, он такой никогда не слышал. Словно гремели вдалеке глухо барабаны и в их буханье вплеталась простая, незатейливая мелодия флейты. Рету отстраненно подумал, что из-за потери крови он, видно, слышит, как сердце стучит в ушах.

В напевы флейты, в глухой стук барабанов вплелся новый звук: сухой резкий присвист.

Волк, сидевший за спиной чужака, упал. В боку его торчала длинная стрела.

Чужак не видел этого: он снова бросился на Рету. Сбил его с ног, нацелился на горло. Рету, отшвырнув мешок с жабкой, из последних сил встретил волка клинком. Чужак напоролся на кинжал, который Рету обхватил обеими руками и выставил перед собой.

Лежа на земле, Рету понял, что ошибался: не грохот барабанов звучал у него в голове, а топот копыт. Оставшиеся в живых волки разбежались кто куда

Рету не мог пошевелиться, придавленный убитым волком. Спине было очень холодно, а раненой ноге — горячо. Широко раскрытыми глазами он смотрел на бездонное небо, на луну. Справа надвигалась какая-то тень. Рету огромным усилием повернул голову и увидел, как, медленно переступая копытами, подходит громадный на фоне звездного неба кентавр. Как спускает тетиву — и еще одна стрела несется вслед убегающей стае и вырывает свою добычу — в это Рету не сомневался.

Кентавр резко выдернул очередную стрелу, наложил на лук, развернулся к Рету боком. На спине кентавра грациозно сидело юное создание с острыми ушками. Волосы эльфийской девы тепло мерцали в лунном свете Огромные, чуть раскосые глаза со спокойным любопытством рассматривали все: и волков, и Рету, и мешок, в котором жалобно приквакивала жабка.

Рету подумал, что создание похоже на цветок. Он и не догадывался, что эльфы могут быть такими красивыми. Такими нечеловечески красивыми.

Девочка-эльф легко спрыгнула со спины кентавра.

Подошла к Рету. Он почувствовал, как в запах грязной волчьей шерсти, в запах крови и земли вплелся тонкий и свежий аромат эльфийских трав, сочных яблок и солнечных бликов на воде.

— Я выиграла, — сказала кентавру девочка — С тебя золотой! «Это гоблин, это гоблин!» — ехидно передразнила она. — Это человеческий детеныш, как я и говорила.