Вдали раздавался приглушенный шум голосов.

– Подпишите, Галина Ивановна. Увольняюсь! У-воль-ня-юсь!

– Шура… Не надо горячиться, дорогой, не надо. Я тебе квартальную премию выплачивала, а, Шура?

– Квартальную… нервотрепка у вас тут квартальная! Ролевики эти, реконструкторы! Надоело, Галина Ивановна, и не уговаривайте… То эльф за мусорными баками найдется… а теперь уже до драконов дожили. Я думал, инсталляция, голограмма, а он – настоящий! А техника безопасности? А за пожарную охрану кто ответственный? Я ответственный! Такие штрафы, Галина Ивановна, никакой премией не покроешь!

– Шурочка…

– А после стрельбы я тут вообще оставаться не хочу! По кому палили, Галина Ивановна, как вы думаете? Да по эльфам вашим и по драконам! Меня вон в другое место звали, в концептуальный бар по «Танкам»… Там наверняка не стреляют!

– Или из гаубицы тебя сразу и приложат, – неожиданно зло сказал женский голос, и господин уфолог поежился.

Видел он и эльфов, и кого похлеще. Троих странных мужиков, которые вроде как были горазды пострелять… но договариваться тоже могли.

Витя еще раз погладил витую скрутку массивной цепи.

– Привет!

Он оглянулся и увидел высоченную рыжую девицу с улыбкой во все лицо. «Лена», – гласила надпись на бэджике.

– NuqneH SoH, be’, – с поклоном отозвался по-клингонски.

– Вы заказать хотели?

– Хотел…

– Пива? – радостно спросила Лена, будто само существование пива в этом несовершенном мире являлось высшей ценностью.

– Пива…

– Светлого?

– Светлого.

– Ага! Щас!

Жизнелюбивая Лена с дробным топотом унеслась прочь. Виктор поднялся и прошелся вдоль стены, разминая затекшие ноги. На ходу он вынимал из кармана камуфляжных штанов помятую пачку легкого «Альянса».

На заднем дворе бара оказалось так же пустынно, как и внутри. Площадка около контейнеров была оцеплена полосатыми милицейскими лентами. Понятно почему: уфолог отступил – под ногами виднелась наскоро засыпанная песком кровь.

– Да, дела…

Похоже, Шурман истерил не зря. Хотя гаубицы – тоже дело дрянь.

И вдруг Виктор увидел свет.

Даже не так: блеск. Будто кто-то зыркнул на него из-под мусорного бачка внимательным красным глазом.

Виктор был не брезглив. Брезгливых не берут ни в тайгу, ни в уфологи, ни в переводчики с клингонского. Он нагнулся, понял, что так ничего не увидит. Сначала встал на карачки, а потом вовсе распластался и, кряхтя, вытянул руку, шаря в темноте. Пальцы коснулись горячего, гладкого, Виктор вздрогнул от неожиданности. Оно живое? Полез еще глубже, плечо уперлось в край бачка. Зато округлый теплый край находки теперь хорошо лег в ладонь.

Долговязый тощий парень в камуфляже, с прижатыми веревочным ободком волосами, поднялся и оглядел находку. В бутылке из-под пепси был словно жидкий огонь, переливающийся перламутровыми протуберанцами. Горячий, живой огонь темно-красного цвета, отливающий сочной золотой искрой.

– Херня какая-то, – признался Виктор и пристроил находку во внутреннем кармане вассермановской полевой жилетки.

Во внутреннем.

Настоящий уфолог никогда не выбросит найденное.

Поглядев вокруг, Витя на всякий случай прихватил еще невзрачный серый камушек, вроде как завлекательно-гематитово блестящий вкраплениями неведомых минералов – и пошел пить светлое пиво.

Ирма, всхлипывая, стояла в душевой кабинке под сплошным потоком воды. В душевой кабинке. Сколько их раскурочил Тайтингиль, пока жил у нее?.. Две, три?

– Я ни за что не засну… – шептала женщина, зябко оглаживая плечи, по которым текли сотни прозрачных струек. – Я не засну… господи, записать в органайзер, записать… Встать на учет по беременности… Спираль удалить… вдруг получится… и не повредить ребенку. УЗИ. Алину… выпустят… в Болгарию отправлю на недельку, пусть отдохнет девочка… нет. В Париж. Пусть берет Наташку, и Наташке поездку оплачу, и летят вдвоем. Наталье Петровне коньяку… Потрясающая женщина… покрыла этого лейтенантика…

Она заслонила лицо руками и завсхлипывала – то ли расплакалась, то ли рассмеялась.

Вода текла.

– Я завтра буду в порядке. Я буду в порядке, честно.

Ирма отняла руки и посмотрела вниз, почему-то ожидая, что будет, как ее эльф, пятнать безупречный кафель кровью из носа.

Вышла, шлепая босыми ухоженными пяточками по элитному полу с подогревом. Отчаянно устояла на ногах, слабо отбиваясь от оглушительно гавкающего комка позитива. Лаки уже сделал свои дела дома, так и не дождавшись людей, и теперь виноватился, с привизгиванием вылизывая руки и колени Ирмы.

Женщина опустилась на кровать. «Алинка там… боже мой… цыганки… Наталья Петровна, – в голове творилось просто невообразимое. – Я не усну. Не усну».

Ирма снова потянулась к айфону – почти разрядился. Состояние было странным – когда невозможно было сидеть и никак не получалось спать. Несмотря на глухую ночь, женщина водила и водила пальцем по экрану. Мысли стали горькими и странными. Это была именно та ситуация, когда ей нужен был рядом человек – и она непременно позвонила бы Котику. Котяре. Но Котика не было. И Котик, оказалось, не человек.

Явился старый кот Пиксель, влез на колени, подвинув щенка, и громко затарахтел. «Погладь кота. Погладь!»

Да.

Ирма провела пальцами по двум мохнатым головам и, схватив айфон, ткнула – быстро, чтобы не передумать.

– Если мне звонят в два ночи, я еще актуальный специалист, – раздался уверенный дамский голос. – Чем могу помочь, Ирмочка?

– Семирамида… Ивановна… вы знаете, Наталья Петровна в тюрьме, – пролепетала Ирма.

– Наташенька давно планировала пособирать материал. Вы полагаете, эксперимент затянулся и мне пора туда подъехать? – В телефоне что-то металлически щелкнуло.

– Нет, я не об этом… она там с Алиной…

– С вашей дочерью? Не волнуйтесь, влияние Наташи нельзя называть особенно пагубным. – В голосе Семирамиды отчетливо послышалось легкое разочарование таким положением дел. – Она не подвержена порокам, про курение и коньяк мы не говорим.

– Семирамида… Ивановна… Натальи Петровны нет, а мне очень надо поговорить… выговориться. Вы ее подруга, вы психолог… вы меня выслушаете?

– Судя по тону, это будет часа на два. Три. Что же… – В трубке протяжно зевнуло. – Я так давно не принимала острых ночных звонков, что с удовольствием вспомню свою молодость на московском телефоне доверия. Минутку.

В трубке что-то булькнуло, хрустально звякнуло; спустя полминуты, в течение которых Ирма напряженно вслушивалась в шуршание динамика, одновременно судорожно подключая айфон к питанию, раздался совсем другой голос – хотя это, вне всякого сомнения, была она же, знаменитая доктор психологии Семирамида Глаурунг.